Век золотой Екатерины

...без любавы на стороне вызывали досаду в обществе и подозрения, что у них нелады со здоровьем. Лишь спустя полвека после «века золотого Екатерины» нравы ужесточились, и на супружескую неверность смотрели уже не так толерантно. А первый пиит империи Пушкин подставил себя под пулю, пытаясь доказать, что его супруга не имела порочащих связей с кавалергардом Дантесом.

Незаконное потомство екатерининской эпохи становилось вполне законным. Графья и князья признавали за ним право частичного, а то и полного наследования родового имущества и титулов. Правда, фамилии своим байстрюкам они, как правило, «редактировали».

Например, незаконный сын князя Трубецкого и шведской баронессы Вреде (молодой князь, оказавшись в шведском плену, даром время не терял, совокупляясь не только с прислугой, но и с представительницами высшего света) Иван получил от отца его усеченную фамилию Бецкой. Впоследствии Иван Иванович Бецкой стал личным секретарем императрицы. А некоторые современники усматривали родовую связь Ивана Ивановича и Екатерины II.

Дело в том, что Бецкой в молодости отличался гренадерской неиссякаемостью в амурных делах. В возрасте, когда гормон лиходействует в организме, русский повеса имел, по мнению современников, близкие отношения с Иоганной – женой Христиана-Августа, принца микроскопического герцогства Ангальт-Цербтского. И пока 40-летний Христоня в чине полковника ишачил на прусского короля недалече от своего «улуса», его нетерпеливая супруга «оттопыривалась» с залетным русским фатом. От побочной связи и появилась на свет Софья Христиановна, которая стала известной миру под именем императрицы Екатерины Великой. Так ли на самом деле обстояло дело, уже не установить. Никто в процессе интима свечи не держал, но если смотреть на портреты Бецкого и Екатерины в зрелом возрасте, то навскидку можно отметить необоримое сходство этих исторических персонажей.

Бытующее у мирян стойкое убеждение, навеянное историческими романами, маравшимися на скорую руку, и срамными писаниями, приписываемыми незабвенному Ивану Баркову, что матушка-императрица отличалась повышенной чувственностью – это поклеп на высочайшую особу.

Вот точный список любовников-фаворитов императрицы, над составлением которого корпели педантичные историки:

Григорий Орлов – 1762 - 1772;
Васильчиков – 1772 - 1774;
Григорий Потемкин – 1774 - 1776;
Завадовский – 1776 - 1777;
Зорич – 1777 - 1778;
Корсаков – 1778 - 1780;
Ланской – 1780 - 1784;
Ермолов – 1784 - 1785;
Мамонов – 1785 -1789;
Платон Зубов – 1789 - 1796.

Допускаю, что в этот ряд иногда вклинивались «факиры на час» и, получив от щедрой матушки-императрицы внеочередной чин (Екатерина никого старалась не обижать, тем более лиц мужского пола, имевших счастье некоторое время трудиться в её будуаре), отваливали в сторону по высочайшему повелению.

Прямо скажем, список, учитывая возможности царственной особы и нравы того галантного века, выглядит неприлично скромным. А уж по меркам нашего расслабленного века Екатерина и вовсе была страстотерпица.

Из этого ряда официальных фаворитов только с двумя Григориями – Орловым и Потемкиным – Екатерину связывала большая любовь. От них она имела детей. Но Орлов, который, как доносят исторические источники, иногда поколачивал молодую императрицу, по большому счету не оставил после себя великих дел. Только и помнят потомки, что князь Григорий Орлов десять лет состоял в фаворитах, да на пару с братаном Алеханом укокошил законного супруга Екатерины императора Петра III.

А вот за Потемкиным осталась слава могучего устроителя евразийской империи, превосходящая славу полудержавного властелина Александра Меньшикова – гениального исполнителя инициатив Петра Первого.

Григорий Потемкин был не только великолепным вершителем монаршей воли, но инициатором многих славных дел «века золотого Екатерины». На счету Потемкина нет ни одной проигранной военной кампании. Своим организаторским гением он осваивал южные земли, оттяпанные у Турции: Новороссию, Крым. Строил города: Херсон, Екатеринослав (впоследствии Днепропетровск), Николаев, Севастополь, Одессу. Закладывал корабельные верфи, налаживал сельское хозяйство. Под его началом расцвел талант непобедимого генералиссимуса Александра Суворова.

«Потемкинские деревни», многажды опровергнутые серьезными историками, – наветы его злопыхателей. Конечно, как всякий администратор, он склонялся к преувеличению своих достижений, однако не опускался до грандиозного очковтирательства, малюя на картоне потешные деревни, дабы забить баки императрице.

«Циклоп» (погоняло, данное Потемкину Григорием Орловым после того, как его четверо братьев устроили молодому поручику пятый угол и вышибли вон глаз) являлся всемогущим правителем – своею волею, при полной поддержке Екатерины, смещал министров, направлял внешнюю и внутреннюю политику и даже подбирал государыне новых фаворитов.

Плоды его твердой и последовательной политики защиты национальных интересов были таковы, что в царствование Екатерины, как отмечал канцлер Безбородко, «ни одна пушка в Европе не могла выстрелить без согласия на то России».

Империя в то время обладала не только самой сильной армией в мире, но и экономика ее стояла вровень с военной мощью. Россия превосходила передовую на то время Францию по количеству и качеству фабрик и заводов. Торговый баланс с Францией был в пользу России. В 1782 г. Франция получила от евразийской империи товаров на сумму 9,7 млн. ливров, а отправила в Россию на 4,8 ливров. Причем продукты русской индустрии составляли 15% от общего объема экспорта, а французский импорт в Россию вообще не содержал строку «промышленные товары».

Екатерину хватил удар от известия о кончине фаворита. Через год, в день смерти Потемкина, она записала: «Мой ученик, мой друг… мой идол, князь Потемкин Таврический умер в Молдавии… Это был человек высокого ума, редкого разума и превосходного сердца, цели его всегда были направлены к великому… везде была ему удача, на суше и на море… он был государственный человек».

Ходили упорные слухи, что в могилу одноглазого великана спровадил молодой фаворит Екатерины Платон Зубов, сыпанув князю в чарку долгоиграющего яду. Но вряд ли подобное имело место. Здоровье князя было подведено к нулю тяжкими трудами и его склонностью отмечать славные дела (и не только) всеохватной гульбой. В ставке Потемкина в Бендерах на постоянной основе подъедалось двести музыкантов, сотня девиц из кордебалета, труппа комических пьес. Потемкин сошел в могилу от обычной лихорадки, которая в лучшие годы прошла бы незамеченной для его богатырского организма.

Памятники Екатерине Великой и светлейшему князю Потемкину-Таврическому установлены в Одессе и Херсоне. Их вид вызывает приступы буйства у свидомствующей публики. А ведь могли бы, уняв местечковый гонор, и воздать должное их деяниям. Ведь Украина, по большому счету, прирастала трудами императрицы и её главного фаворита, а не набегами беспокойных ватаг запорожских «лыцарей». Но где там…