«Раковая опухоль меня встретит на другой стороне холма…»

...в далекой Англии воскресным утром 4 февраля 2007 года. А смерть свою Илья Кормильцев предсказал еще в далеком 1982 году, написав текст для свердловской группы «Урфин Джюс».

«Урфин Джюс», как и автор песен этого коллектива, - явление легендарное и мистическое. В том самом 1982-ом, когда вышел второй, уже двойной альбом группы под названием «Пятнадцать», он произвел шок не только на искренних меломанов, но и на протухших совковых чиновников из Минкульта и высших чинов КГБ.

«Холодный разум возводит стены,
На тело и дух установлены цены,
Холодный приказ - и насилья сцены
На другой стороне холма…
Час наслажденья за годы мученья.
Замысел грязный и осуществление.
Лишь огненный дождь принесёт очищение
Другой стороне холма».

В 1982 году это было покруче интеллигентского шуршания Сахарова и прочего прогрессивного диссидентства. Для тех, кто не слушал «урфинов», настоятельно рекомендую обратить внимание и на музыкальный фундамент. Гитара тяжелым и ритмичным драйвом как бы иллюстрирует жесткость текста, шикарно вплетаются клавиши, и над всем этим – стихи Ильи Кормильцева, бьющие прямо в висок, в мозг, в сознание:

«Эй, вы, там, на другой стороне холма!
Как вы там, на другой стороне холма?
Я кричу, словно камни кидаю слова.
Знаю я, что мне не докричаться до другой стороны холма».

Они докричались. Но реакция была со стороны «этой». Напомним, что это был самый тяжелый для советской рок-музыки год. Уже арестовали Алексея Романова, уже травили безобидные «Аквариум» и «Браво». После прессинга спецслужб на «Урфин Джюс» натравили верных шавок из молодежных и не очень СМИ. Статьи в «Литературной газете» (Кичин В. «Урфин Джюс» меняет имя. 05.12.1984), «Литературной России» (Щуплов А. Кому нечего сказать, громче всех кричит. 07.09.1984) и «Собеседнике» (Нефедов А. Недавно я услышал где-то… №40 1984) просто размазали группу. В 1986 году после выхода еще одного альбома группа перестала существовать.

Но если сами музыканты еще долго не могли отойти от прессинга, то Илья Кормильцев сошелся с молодыми свердловскими архитекторами Славой Бутусовым и Димой Умецким. И вновь сошелся на почве своей бескомпромиссной поэзии и их музыки.

Кормильцев и Бутусов после своего путешествия в Питер и знакомства с почти запрещенными Кинчевым, Гребенщиковым, Цоем, Задерием возвращаются, и новая группа «Наутилус Помпилиус» выстреливает своими альбомами «Невидимка» и последующей «Разлукой». На дворе расцветала горбачевская перестройка, и Кормильцев с «Наутилусом» готовились «рвать ткань».

«Наутилус» взлетел, и в конце 1980-х годов был однозначным властителем дум во всем СССР. Но если сама группа ассоциировалась с холодным и статичным Вячеславом Бутусовым, то мало кто знал, что почти все суперхиты группы – «Казанова», «Мясники», «Ален Делон», «Доктор твоего тела», «Я хочу быть с тобой», «Титаник», «Колеса любви» и другие принадлежали перу Ильи Кормильцева. И в них можно было узнать его фирменный, еще «урфиновский» стиль и ярость:

«...Можно верить и в отсутствие веры,
можно делать и отсутствие дела.
Здесь нищие молятся, молятся на -
то что их нищета гарантирована.
Здесь можно играть про себя на трубе,
но как не играй, все играешь отбой.
И если есть те, кто приходит к тебе -
найдутся и те, кто придет за тобой.
Так же скованные одной цепью,
связанные одной целью,
скованные одной цепью
связанные одной...»

Сотрудничество продолжалось еще долго, пока Кормильцев на отошел в нечто другое, одновременно похожее на рок, но все же что-то иное. Он и сам, опять же, предсказывал это в своей песне «Всего лишь»:

«Когда надо пить,
слыть, бить, выть,
петь, брать, драть,
жрать, вить, взять,
мать твою так, быть,
всего лишь быть
так просто забить на это,
но я уже не хочу быть поэтом,
но я уже не хочу.
Это так просто
сочинять песни.
Всего лишь…»

Нет, он не стал пассивным пожирателем плодов собственного таланта, в нем не угас огонь протеста. Он остался Кормильцевым: «…ещё в середине Перестройки мы испытали большой шок, столкнувшись с политическим дискурсом, который начал формироваться в качестве одних из эксплуатируемых символов рок-движения, которое начало активно эксплуатироваться именно в духе либерального контекста. Для нас это было, честно, некоторой человеческой неожиданностью. Когда мы вырвались в столицу и вдруг поняли, что нас рисуют совсем не те люди, с которыми хотелось бы, условно говоря, дружить». И опять когда-то он предвещал это стихами:

«Капканы обманов, ловушки соблазнов,
всё ставят и ставят напрасно, напрасно.
Ты видишь насквозь уловки и петли,
через них пролетая наподобие ветра…»

Илья, помимо публицистической деятельности, занялся и производством, он стал директором издательства «Ультра-культура», которое ужасало информационный рынок книгами вроде «Скины. Русь пробуждается». Отчасти русских интеллектуалов вроде Летова и Курехина обвиняли в путешествии по модному пути «бунтарства», но это скорей применимо к Лимонову.

Кормильцев остался интеллектуальным эстетом. Он не принимал как «необольшевизм», так и западную «либерастию». О современной западной цивилизации, столь модной в среде «постнезалежной» элиты, Кормильцев отзывался так: «Если допустить, что я располагаю неким демиургическим всемогуществом, то я бы уничтожал её, как уничтожает врач онколог раковую опухоль, метастазы. Я бы очень тщательно выбирал, где бы провести линию разреза, чтобы не задеть здоровые ткани. Для меня современное развитие т.н. «либерального западного проекта» подобно злокачественному заболеванию».

Кормильцев был и оставался русским по сути. Однажды, раздраженный метаниями «русско-партиотической» политтусовки, он произнес пожелание побыстрее сдохнуть всем «профессиональным русским», за которое впоследствии был чуть ли не подвергнут остракизму частью этих «профессионалов». При этом Кормильцев шел на грани, позволяя себе почти «перфомансные» штуки.

Российские СМИ в апреле 2006 года уделили изрядное место информации о новом антифашистском проекте «Интернационал», указав недвусмысленно на присутствие среди толпы «интеллект-демократов» и Ильи Кормильцева. Хотя на самом деле, присутствуя на презентации, он преследовал свои цели. «Я пришёл туда, потому что мне было интересно посмотреть на этот зверинец. Кроме того, я распространил там свой параллельный документ, который никто из журналистов не опубликовал. В документе я вынес следующее предложение: давайте будем рассматривать этот «Интернационал» как некую согласительную комиссию, которая будет определять политическое поле. Я привёл список организаций, которые злоупотребляют словами «фашизм», «ксенофобия», чтобы мочить своих политических противников. Я вывесил этот список в Интернете, а через неделю включил в этот список и сам «Интернационал».

Одновременно Кормильцев не скрывал, что одним из последних, готовящихся проектов «Ультра-культуры» должен был стать сборник стихов русских поэтов фашистского и национал-социалистического толка «Правый марш». Но в дело вмешалась смерть. И теперь, после печального известия, в голове стучит песня «Урфина Джюса»: «Я умер. Все в порядке, в карманах пропуска, подписаны все справки, печати в паспортах…».