Кузьма Скрябин: «Еще не успели разослать письма о запрете «Муммий Тролля», а у меня уже была готова песня «Дура-цензура»

Пригласив нас в свое «придворное» кафе, один из наиболее популярных украинских исполнителей, продюсеров и телеведущих сразу предложил перейти на «ты» и вообще на всем протяжении разговора не строил из себя «супер-стар», не стесняясь в колоритных выражениях. Тем не менее разговор получился глубокий и отнюдь не развлекательный.





From-UA: – Скажи, Андрей, что за новая песня в репертуаре группы «Скрябин» – «Дура-цензура»?

Кузьма: – Это ответ комиссии, которая блюдет нашу мораль (Национальная комиссия по соблюдению общественной морали. – Ред.), на запрет песни «Муммий Тролль». Они абсолютно без оснований запретили эту песню. Это было тупо: песня свое отыграла, три месяца она была в теле– и в радиоэфире, и на концертах самая любимая песня. Оно и понятно – запретный плод сладок.

Те, кто принимал такое решение, скорее всего, руководствуются каким-то личным амбициозным отношением. Черным по белому было написано, что песня «Муммий Тролль» – это сатирическая модель сатирической постсоветской украинской семьи. В моем кругу общения было валом таких примеров. Это как ржавчина, она ест наше общество, и об этом песня. Все узнают себя в этой песне. Никакой агрессии там нет.

Я думаю, лучше бы эти моралисты смотрели в сторону каких-то реально важных моментов, которые портят вкус и мораль подрастающего поколения. Например, миллионы похожих гелз-бэндов в одинаковых трусиках, с одинаковыми звуками, с одинаковыми словами: «мне нужна московская пиписка и какой-то там ужасный член». Это же ужасно, когда такое звучит с экрана! И я бы скорее хотел, чтобы моя дочь слушала «Муммий Тролль» и никогда в жизни не слушала то, что превалирует.

From-UA: – Песню «Муммий Тролль» запретили, а какие-то еще последствия были?

Кузьма: – Они нашли с нами очень хороший метод борьбы. Даже группу «Поющие трусы», которая задумывалась мною как сатира на явление, я не могу людям показать, потому что ее просто-напросто не ставят в эфир. Ни одна радиостанция «Поющие трусы» не крутит. Единственная радость – это YouTube. Последняя песня «Пластический хирург» – 105 тысяч скачиваний за 12 дней. Это очень сильный результат.

Но там без цензуры. «Поющие трусы» – они правдивы, когда они без цензуры. Там «пересадят кожу с жопы на лицо, передвинут вправо левое яйцо», если бы мы заменили яйцо на ребро и жопу на попу – это уже не «Поющие трусы», тут уже сатира не будет заметна. А как только мы поставили все точки над і – сразу чик – и пошли скачивать. Народ не обманеш, если он чувствует правду, то, соответственно, и качает.

From-UA: – А не пробовали дискутировать с этой комиссией?

Кузьма: – Да я вообще о запрете песни узнал от Гены из «Радио-Люкса», он позвонил: «Кузьма, я тебя поздравляю, офигенный пиар, официально пришла бумага».

From-UA: – Это действительно пиар получается.

Кузьма: – Ну, до поры до времени. Этот «пиар» в какой-то момент может перерасти в диктатуру. Они же меня запретили первого, а потом пошла волна запретов.

From-UA: – Да, интернет-издания тоже начали трясти.

Кузьма: – Мне позвонил какой-то клерк из этой комиссии и говорит: вот, босс хотел бы с Вами увидеться, у нас с Вами одни цели, мы знаем Ваши заслуги, придите, побазарим.

From-UA: – Костицкий приглашал?

Кузьма: – Не помню, наверно. Я с ним созвонился. В этот день я не мог, говорю: назначьте мне другое время, я с радостью приду, подискутирую. Второго звонка не было. Я, правда, будучи Львом по гороскопу, сразу начал рубить эту комиссию во все возможные дырки. Я не тот человек, который бы молчал. Был прецедент, где я был виноват, в Ивано-Франковске. Я не учел, что это концерт на открытой площадке. И я фактически спровоцировал, что люди подпевали песне с матюком. Но там же были и дети, и старики, и это транслировалось по телику. Слава богу, в какой-то момент этот малолетний хулиган из меня вылез, я приехал и попросил извинения у города.

Но здесь не тот случай, конечно. Тут уже попахивает таким сталинизмом. Мол, вот у меня есть кран, я его перекрою, и фигушки вам будет.

From-UA: – Но комиссия по морали как-то объясняет свой запрет? Вы подавали какой-то запрос, почему запретили? Что-то они отвечали или нет?

Кузьма: – Нет, дискуссии не было. Это было абсолютно одностороннее решение. Показали силу. На мой взгляд, эта ситуация очень хорошо характеризует псевдодемократию в нашей стране: то есть ты себе воняй, кричи, пиши песни, но никого это не интересует, никакой реакции.

From-UA: – Как ты считаешь, у нас в обществе с моралью все в порядке?

Кузьма: – У меня, наверно, кардинально другое отношение к морали. Я думаю, что в большей степени мораль зависит от отношений в семье: родители – ребенок, школа – ребенок. Как ты сделаешь этот фундамент, так он и будет развиваться. Неужели мораль австрияков и венгров ниже, чем мораль украинцев? А у них порнография легализирована, ее можно купить на каждой заправке.

Единственно, что они правильно сделали – закрыли письки черными бумажками. Но мораль этих народов не страдает. Там чистота, культура, там никто по башке тебе не даст и мобильный не заберет. Я думаю, что здесь надо блюсти какие-то совершенно другие горизонты.





From-UA: – Как повлияла «война» с комиссией на твою работу?

Кузьма: – Для меня есть один очень комфортный аспект – у меня наконец-то нет никаких обязательств. Когда я за Януковича ехал, мне было абсолютно по барабану, за кого ехать. Я понимал, что в той сказке нет положительных героев, все волки. Но у меня были обязательства перед телеканалом «Интер», который мне очень сильно помог. Был разговор: помоги нам, нам нужна твоя поддержка. Я понимал, что Янукович не большее зло, чем Ющенко, мне с самим собой тоже надо было договориться.

А сейчас я могу себе позволить лаять во все стороны, делать некрасивые жесты. И хотя бы с этой стороны мне комфортно живется, потому что я живу среди людей и неохота спать с винчестером.

From-UA: – Сейчас обязательств нет. А если бы предложили, вышел бы за кого-то агитировать?

Кузьма: – А мне предлагали уже.

From-UA: – За кого, если не секрет?

Кузьма: – Центральные, вся троечка. Одна сторона была, которая предлагала шоколад – пятерную цену.

From-UA: – Но ты отказался?

Кузьма: – Конечно. На фиг мне надо их вонючий шоколад.

From-UA: – Я знаю, что в оранжевую революцию у тебя дома, в Западной Украине, были проблемы: пикетировали, куклу жгли...

Кузьма: – Это были проделки ребят, которых я выгнал из группы.

From-UA: – Мелкие завистники?

Кузьма: – Да, это была зависть. На волне всенародного аффекта печатали листовки, клеили в моем городе: «Скрябин за голубых».

From-UA: – Все улеглось?

Кузьма: – Через три месяца мы поехали с концертами во Львов. Песня «Люди как корабли» поставила все на место. Никто не имеет права рассказывать, кто тут прав. И я еще одну вещь сделал, когда революция была. Мне настолько тяжело было смотреть, когда меня поносят. Они стояли по 5-6 часов в очереди на «5 канал», чтобы прийти сказать: «Мы знаем имя этого зла. Это зло – Кузьма. Он всех привел на Майдан. А вы все там стоите под прицелами пулеметов». Такие маразмы городили. И я спилил антенну! Она до сих пор в огороде валяется. И, понимаете, парадоксальная вещь – я узнал о кризисе, наверно, последним. Телика нет. Я принципиально в интернете не сижу, кроме почты и каких-то музыкальных разделов – покачать музыку или фильмы. Потому что я понимаю: все это масштабная манипуляция, спланированная, четкая. Мы все марионетки. Нам некуда бежать. Они нам построили коридорчик.





From-UA: – После того, как запретили твою песню, тяжелее стало писать новые песни?

Кузьма: – Легче. Я вообще по жизни любитель протестной системы выкладывания мыслей и идей. Если есть что-то, что мешает, значит, надо с ним как-то бороться, противостоять. Еще не успели разослать письма о запрете «Муммий Тролля», а у меня уже была готова песня «Дура-цензура». Уникально идет на концертах, даже без клипов. Люди это хавают, потому что они понимают: а, это чувак, который может сказать, ему рот не закроют, и мы скажем с ним.

Знаешь, как приятно стоять на сцене под какой-то мэрией? Стоит эта бесплатная сцена, и в сторону мэрии лупят такие лозунги. Это избавляет людей от комплексов. Пускай один раз на какой-то небольшой отрезок времени, вместе с группой, которая рычит на всех порах, но они тоже могут себе это позволить.

Мне жалко одного: наш народ настолько добрый, что тут рай уже должен быть давным-давно. Понятно, что мы не доживем, я думаю, и внуки не доживут, потому что все так тут построили, что никакая демократическая сила не дойдет до власти.

Я был у Шустера, и он предлагал мне сидеть независимым экспертом, снимали пробную программу. А я ему говорю: ну а о чем вообще ваша программа? Тут же приходят пиариться те, кого вообще в телик нельзя пускать. Они, видимо, дают денег и приходят. Но зачем программа, которая не рассказывает, что надо делать, а просто констатирует факт. На фига? Я говорю: тут же надо диктатора, без диктатора не обойдется.

Нужен мужик, который может мочить любого по балде. Я имею в виду депутатов. Чтобы они все боялись, потому что они все живут без чувства страха. Это ужасно. Человек с властью без чувства страха – это рецидивист, бандит. Им же нужно все. Если мне сказать: чувак, ты не отвечаешь ни за что. Меня же прорвет! Какая бы степень интеллигенции не была в человеке, все равно: если можно, я попробую. А попробуешь, понравится, поймешь, что тебе можно – пойдешь прогрессировать.





From-UA: – Для тебя сейчас ситуация тоже плохая?

Кузьма: – Офигенная. Я проснулся в какой-то момент и понял, что «Скрябин» сейчас продолжает концертировать. Я только что Потапа встретил в аэропорту. Такое впечатление, что ездят они и мы. Такая супер-мега-попсовая вещь, просчитанная очень качественно в своем амплуа. Группе «Скрябин» уже 20 лет, мы должны уже пожинать плоды, пенсию себе уже даже не зарабатывать, а с карточки снимать.

From-UA: – А на дисках ваши «запрещенные» песни есть?

Кузьма: – Да, на диски запрет не распространяется. С «Муммий Троллем» был диск прошлогодний, а «Дура-цензура» будет, наверно, в сентябре. Мы вообще там интересную штуку затеяли. К 20-летию группы я задумал выпустить аж четыре альбома. Один будет с социальными, умными песнями. Не буду мешать грешное с праведным. «Скрябин – 20», скорее всего, будет называться. Уже процентов 70 готово. Второй – «Нью-романтик» – будет электронный, это моя дань любимому стилю музыки 80-х. Была целая плеяда артистов типа «Дюран-дюран», «Депеш Мод». Электронные группы с характерным звучанием.

Я уже практически 7 лет собираю электронные композиции, которые не вписываются в новое звучание «Скрябина». Я их складывал. Слава богу, ума хватило, потому что остальное я все сжигал, выбрасывал. И вот насобиралось на такой альбомчик.

Еще один альбом будет, скорее всего, называться «Примитив», потому что в нашем обществе есть миллионы тем, которые я не могу не зацепить. У меня живет сосед – Толик-алкоголик. Вот будет песня «Толик-алкоголик», потому что чувак может решить любую проблему, но завтра, потому что сегодня у него бодун. Я думаю, каждый найдет характер, который он видел в жизни.

И один будет панковский альбом с реальным панковским звучанием. Мы и «Поющие трусы» со звуком группы «Эксплойтед» и очень характерным панковым драйвом запишем. Каждое из этих музыкальных веяний я люблю с детства. И я каждый из них слушаю, миллионы композиций выбираю, складываю коллекции. И каждое из этих веяний мне близко. Если из меня прет – зачем его зажимать?





From-UA: – Возвращаясь к теме порно. Этот вопрос, может, не очень корректный по теперешним временам. Ты сам порно смотришь? И вообще, как ты к этому относишься?

Кузьма: – У меня, слава богу, все сложилось в сексуальной жизни, и я не ищу каких-то дополнительных методов для возбуждения. Я считаю, что это довольно извращенная культура, но так природа устроена, что есть люди, которые в этом нуждаются. Я сейчас говорю как врач. Если человек сидит в замкнутом пространстве, он же должен как-то выплескивать это дело наружу. И для этого придумали эротику, порно. Он возбуждается, он каким-то образом сбрасывает адреналин. Я думаю: пускай лучше сидит смотрит эти фильмы, чем идет и детей насилует где-то по паркам.

From-UA: – Насколько я знаю, в нашем законодательстве пока нет четкой границы, где заканчивается эротика и начинается порнография. А для тебя в чем разница?

Кузьма: – Я думаю, граница есть.

From-UA: – Вот если бы тебя пригласили в экспертную комиссию. Логично пригласить деятеля культуры. Как бы ты определил границу?

Кузьма: – Очень просто. Там, где присутствует абсолютно открытая картина совокупления мужчин и женщин с открытыми гениталиями, может, даже в извращенных и не только, формах – это порнография. Эротика призвана вызывать какие-то гармоничные, красивые чувства. Оголенное красивое тело, которое должно вызывать у максимальной аудитории какие-то положительные эмоции. А порнография – это, в принципе, все-таки фокус на гениталии.

From-UA: – Как ты думаешь, комиссия по морали, и, в частности, наши депутаты, которые приняли поправки к Уголовному кодексу за хранение и распространение – они сами понимают эту разницу?

Кузьма: – Да они красавцы! Они придумали себе еще одну очень крутую статью доходов. Уже не надо подбрасывать наркотики. Флэшку подбросил с порнухой – и все. Это сталинизм, это то, с чего мы начали наш разговор. Это все принимает очень извращенные формы, опасные, я бы даже сказал. То есть я думаю, что нас будут гнобить, и чем дальше, тем хуже. Я, например, не знаю, что с этим делать. Я могу говорить, но меня никто не слышит, на это никто не реагирует. Пойти пикеты делать – фигня. То есть надо конкретно мешать этим людям работать. Просто-напросто должна прийти куча народа, не пускать этих придурков на работу. И мотивировать: товарищи, объясните нам, по какой причине вы принимаете такие вещи?

From-UA: – Тебя это лично коснулось и у тебя возник протест. А в артистической среде это актуально или там каждый сам за себя? Ты общаешься с кем-то?

Кузьма: – Все, по-моему, надеются на какую-то утопию, на какую-то иллюзию. Хавать нечего, а певцы поют про красивую жизнь, дорогие машины, каникулы, красивых девушек. Блин, ну это же ужас! Я помню Польшу 1981-1982 годы. У них как раз военный переворот был. Боже, там такой всплеск рок-музыки был! Каждая песня – это был шедевр. Там такие тексты были! Нормальная страна породила нормальную реакцию. А тут…

From-UA: – Так, может, нам нужен переворот?

Кузьма: – Сто процентов!

From-UA: – А кто бы мог возглавить?

Кузьма: – Дайте подумать... Из тех, кого я знаю, по-моему, никто. Это же все такая перекупочная масса. Там даже не успеваешь уследить, кто в какой партии. Я помню такой ужас, подружка Оксанка работала администратором в одном дорогом ресторане в центре Киева. И когда была революция, то народ прозябал на Майдане, а вожди со своими врагами играли в карты в вип-зале этого ресторана на деньги, попивая недешевые вина, закусывая недешевым сыром. А я сидел с винчестером и ждал, что лимонку бросят во двор...





From-UA: – А не хотелось об этом рассказать в творчестве? Ведь главное твое оружие – это песня.

Кузьма: – Есть такая песня у меня, «Нам казали» называется: «Нам казали кричати – ми кричали. Нам казали стояти – ми стояли». Но когда я собирался на нее делать ставку и запускать ее в эфир, ни один человек мне не сказал «да». Говорили: «Все понимаем. Но – нет!». Кому принадлежат телеканалы и радиостанции? Все тем же. Единственное, не дошли руки сделать какое-то видео – и в YouTube его. Но если ты без промо-кампании засунешь в YouTube, там будет 20 просмотров за 2 года. Те, вокруг которых скандальчик пошел – да, там 50 –70 тысяч.

From-UA: – По цеху товарищи как-то реагируют на запреты?

Кузьма: – Только Потап подошел ко мне и говорит: блин, вот это кинули, хорошая песня. Но он же после этого не станет петь такие же, правильно?

From-UA: – А почему?

Кузьма: – Я думаю, что у нас просто очень болезненно развита тема первенства: а, не будем мы писать такую же песню, потому что скажут, что Кузьма типа движение уже запустил, а мы типа последователи.

From-UA: – Подожди, ну это же удобно – поддержать? Раз нас много – значит, с нами должны считаться, нас должны выслушать.

Кузьма: – По идее да.

From-UA: – У нас когда были атаки на другие сайты, мы их поддерживали. И когда задавался вопрос – почему мы поддерживаем, поднимаем волну, мы говорили, что мы тоже можем оказаться в такой же ситуации. Так почему не создать волну, чтобы поняли: трогать нельзя?

Кузьма: – Я не могу этого сделать. Я чувствую, что ко мне есть такое отношение неоднозначное совсем.

From-UA: – Даже у товарищей по цеху?

Кузьма: – Да. Видно, так бог и разделил: если ты можешь созидать что-то протестное, активный продукт какой-то, то ты не можешь эту толпу вокруг насобирать, чтобы масса была больше, чтобы массой надавить. То есть если посмотреть, то я один тут такой, в принципе, кричащий. А собрать я не могу, потому что они не пойдут. Я могу собрать мальков. Но малышей никто не знает, и они не дают веса. Это планктон, а нужны киты. Надо три кита, которые если уже пасть раскрыли... Если один орет – то еще можно что-то воткнуть. А если уже три – уже не воткнешь, задолбешься тряпки совать.

From-UA: – И последний вопрос. Вот пофантазируй, пожалуйста. Если мы будем жить по тем законам, которые нам сейчас диктуют, какое общество мы можем в результате получить?

Кузьма: – Тут не надо включать мою фантазию, здесь надо заказать путевочку в Северную Корею. Мне рассказывал человек один, который оттуда вернулся. Мобильный телефон только у вождя и окружения. Интернет отсутствует. Колючая проволока даже в океане, чтобы люди не переплыли. Убегают живыми в Китай (это одна лазейка) 4 из 100 тысяч. Я думаю, что потихоньку можно к этому приблизиться через пару лет. Очень хорошо получается, прогрессия хорошая.

From-UA: – Страшная. Но на такой ноте не стоит заканчивать. Чем мы отличаемся от Северной Кореи?

Кузьма: – Мы отличаемся тем, что у нас нет одного такого диктатора, как у них. У них же все это однобоко, односторонне. А у нас всегда есть клин, который придумывают одни, и он всегда будет мешать вторым. И можно всегда с этими вторыми найти какой-то компромисс, чтобы этого первого сожрать. Если ты заяц, а на тебя наезжает лиса, то всегда можно договориться с волком. Чтобы они подрались, а ты тихонько смылся в это время.