Ваше кровавое благородие

...белогвардейского гимна рекомендовал им не падать духом, раздать патроны и седлать коней. И страна понеслась по волне сочиненной памяти.

Кто платит, тот и заказывает мифы. В эпоху нового мышления народ буквально влюбился в поручиков и штабс-капитанов. С концертных подмостков засипели трёхаккордные хиты про эскадроны «моих мыслей шальных» и есаулов, которые бросили коней на поругание красным сволочам. И так потихоньку, самовозбуждаясь, допелись до прямых исторических фальсификаций вроде фильма-панегирика Колчаку «Адмирал». Английского ставленника, сибирского вешателя, позера-неврастеника, кокаиниста обрядили в ризы мученика Белой идеи. А до того чуткие ко всяким политическим переменам попы последнего русского царя-никчемы Николая II, в миру известного под кличкой «Кровавый», провели Колчака по списку святомучеников.

Переменилась власть и долгогривая братия, не снимая креста, ряс и подрясников, сделала кульбит. Их преподобия вчистую забыли, как гунливым речитативом пели осанну советской власти и шибко хмурились на всех инакомыслящих.

«Мы с горечью вспоминаем тот факт, что многие иерархи Русской Православной Церкви и часть ее клира не поняли исторической обусловленности Великой Октябрьской Социалистической революции 1917 года в нашей стране... не поняли эпохальности этой революции, освободившей народы нашей Родины от капиталистического рабства...», – баял при Советской власти митрополит Таллинский Алексий (Ридигер), будущий Патриарх Алексий II.

И ведь прекрасно знают, что «дом Романовых» ко времени революции выродился в алчный кагал из 60-ти душ, с головой ушедших в коммерцию на крови.

«Романовы... не были достойны звания и традиции семьи. Слишком много нас, Романовых, погрязло в мире эгоизма... бесконечного удовлетворения личных желаний и амбиций», – писала в эмиграции прозревшая великая княгиня Ольга Александровна.

Теперь главного виновника катастрофы 1917 года чутконосые служители культа и переметчивая интеллигенция славят словно национального героя. Давно вынашиваю мысль собрать в сборник речевки всех тех, кто сейчас, распаляясь до падучей, глаголет про мерзости советской эпохи, а во времена оные вылизывал анус «родной партии и правительству».

Наверное, было так всегда и будет так всегда – продажные духовидцы – любители вкусно кушать, мягко спать и впредь будут клубиться у корыта привилегий, жаля за бока своих коллег по ремеслу, отвоевывая себе благодать быть нужными любой власти. Однако я не про это семейство черных аспидов хотел потолковать.

«Россия, которую, мы потеряли» была бесконечно далека от образа, который сейчас лепят историки-конъюнктурщики. Это им, безусловно, известно, но социальный заказ от новых властей, контуженных либеральными ценностями, требует врать. И они лгут наотмашь с оттягом, зарабатывая себе на хлеб с икрой. Россия с безмятежным малиновым звоном колоколов, благостным и упитанным населением – плод воспаленного конъюнктурой воображения.

Гражданскую войну инициировала не горстка большевиков – накануне февраля 1917 года в организациях партии большевиков работало около 10 тыс. человек. Помещичьи усадьбы крестьяне начали жечь ещё при помазаннике божьем и добавили красного петуха при демократах Временного правительства. Если власть с тупым упорством не решает проблем общества, то общество берется само их решить. При этом сплошь и рядом решения приобретают кровавый оттенок.

Большевики, подобравшие в октябре 1917 года власть, валявшуюся без призора на петербуржской мостовой, поначалу были настроены весьма миролюбиво. Временное правительство после нескольких дней отсидки в Петропавловской крепости (не ровен час распоясавшаяся матросня могла и впрямь их порешить) было отпущено по домам. Многие из них поступили на службу к большевикам. Царских генералов, арестованных за участие в мятежах, отпускали под честное слово офицера не воевать с советской властью. В частности, отправили на все четыре стороны генерала Петра Краснова. Того самого казачьего атамана, которого Сталин повесил в 1947 году за активное участие в формировании казачьих частей для борьбы в составе Вермахта против СССР.

Немного отвлекаясь, надо упомянуть, что на процессе казачий генерал в последнем слове полностью признал вину перед родиной:

«Мне нет возврата. Я осужден за измену России, за то, что я вместе с её врагами бесконечно много разрушал созидательную работу моего народа... За тридцать лет борьбы против Советов... Я не нахожу себе оправдания».

Теперь этого фашистского прихвостня сильная задним умишком демократическая братва пытается сделать новосвятом. Пока из этой затеи не получается то, что получилось в Украине с возведением в ранг героев фашистских холуев.

С Церковью большевики не собирались бодаться. 2 февраля 1918 года Совнаркомом был издан декрет: «Здания и предметы, предназначенные для богослужебных целей, отдаются в бесплатное пользование соответствующих обществ». Однако попы, презрев свой основополагающий догмат «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога», взялись буквально за оружие, встав в ряды белогвардейцев. За что впоследствии вполне справедливо получили по упитанным загривкам.

«Ответку» – систематический «красный террор» – большевики включили только после покушения 30 августа 1918 года на своего лидера Владимира Ленина. К тому времени на просторах России уже полыхала кровавая вольница. Почти в каждом районе объявился самостийный пан-атаман Грициан-Таврический. А в крупных городах заколосились незалежные режимы, принявшиеся с помощью отрядов отморозков и призванных в помощь интервентов делить наследие империи.

Российская империя барахталась в кровавом месиве братоубийства. А в этом деле трудно сыскать правых. Все были замараны по уши. Но если о подвигах чекистов в кожанках (изрядно преувеличенных, ибо о масштабах работы ВЧК можно судить по числу ее сотрудников: в конце февраля 1918 г. число их не превышало 120 человек, к 1921 г. количество сотрудников ВЧК достигло максимума – 31 тыс. человек, потому что им навесили охрану государственных границ) нам все уши просвистели, то о ратных делах белогвардейцев стыдливо помалкивают. Вроде как белая кость и голубая кровь воевали в соответствии с христианской заповедью «Не убий!», и в атаку золотопогонники шли исключительно в полный рост и с сигареткой в зубах.

Попытаемся восстановить пробел в памяти. Почитаем, что писали сами участники Белого движения про свою христианскую доблесть.

Сибирский вешатель

К приезду из Америки «засланного казачка» Колчака советская власть в Сибири уже пала, так толком и не утвердившись. Однако адмирал с людоедским рвением принялся крушить всё на своем пути.

Из дневника барона Алексея Будберга, правой руки Колчака:

«По словам одного раненого офицера, крестьяне говорят: «Что красные, что свои – одинаковая сволочь». Теперь же, на нашу невыгоду, красноармейцам на фронте отдан строжайший приказ не трогать население и за все взятое платить по установленной таксе. Адмирал несколько раз отдавал такие же приказы и распоряжения, но у нас все это остается писаной бумажкой и кимвалом бряцающим, а у красных подкрепляется немедленным расстрелом виновных...»

Там же:

«Год тому назад население видело в нас избавителей от тяжкого комиссарского плена, а ныне оно нас ненавидит так же, как ненавидело комиссаров, если не больше... Мальчики не понимают, что если они без разбора и удержу насильничают, грабят, мучают и убивают, то этим они насаждают такую ненависть к представляемой ими власти, что большевики могут только радоваться наличию столь старательных, ценных и благодарных для них союзников».

Поручики Голицыны и корнеты Оболенские, словно сорвавшиеся с цепи бесы, решили оставить после себя выжженную землю в отместку «восставшему хаму» (так они о народе, который этих вырожденцев содержал до самого Октября).

Из откровений одного из колчаковских «мальчиков» – штаб-ротмистра Фролова, служившего в корпусе небезызвестного генерала Каппеля:

«Развесив на воротах Кустаная несколько сот человек, постреляв немного, мы перекинулись в деревню. Деревни Жаровка и Каргалинск были разделаны под орех, где за сочувствие большевикам пришлось расстрелять всех мужиков от 18 до 55-летнего возраста, после чего «пустить петуха». Убедившись, что от Каргалинска осталось пепелище, мы пошли в церковь... Был страстной четверг. На второй день Пасхи эскадрон ротмистра Касимова вступил в богатое село Боровое. На улицах чувствовалось праздничное настроение. Мужики вывесили белые флаги и вышли с хлебом-солью. Запоров несколько баб, расстреляв по доносу два-три десятка мужиков, Касимов собирался покинуть Боровое, но его «излишняя мягкость» была исправлена адъютантами начальника отряда поручиками Кумовым и Зыбиным. По их приказу была открыта по селу ружейная стрельба и часть села предана огню...»

Дополню мемуары упырей материалом заведующей архивным отделом Омска В. Лобановой:

«В городе Славгороде осенью 1918 года колчаковцами было убито около 500 человек. Деревня Черный Дол была сожжена дотла. Крестьян же, их жен и даже детей расстреливали, били, вешали на столбах. В деревнях Павловке, Толкунове, Подсосновке и других казаки производили массовые порки крестьян обоего пола и всех возрастов, а затем их зверски казнили: вырывали живым глаза, вырывали языки, снимали полосы на спине, живых закапывали в землю.

Молодых девушек из города и ближайших деревень приводили к стоявшему на железнодорожной станции поезду Анненкова, насиловали, а затем тут же расстреливали.

Степь была усеяна обезглавленными трупами крестьян.

В городе Сергиополе колчаковцы расстреляли, изрубили и повесили 80 человек, часть города сожгли, имущество граждан разграбили. В селе Троицком они убили 100 мужчин, 13 женщин, 7 грудных детей, а село сожгли. В селе Никольском колчаковцы выпороли 300 человек, расстреляли 30 и 5 повесили; часть села сожгли, скот угнали, имущество граждан разграбили. В селе Знаменка вырезали почти все население».

Продолжение читайте ЗДЕСЬ