На потеху королям

...называют умным...»

Если бы не было на свете этих «умных глупцов», их обязательно пришлось бы выдумать. Иначе кто бы веселил королей, кто бы советовал им, как управлять государством, кого миловать, а кого можно на эшафот без угрызений совести отправить? Кстати, может, не зря народ (в какой-то степени) приравнивал шутов к палачам? Не зря ведь жить поблизости иных людей шуты не имели права. Зато были неприкосновенны!

Шутов было много, однако не все они оставили в истории только звон бубенчиков. Одним из тех, чье имя запечатлели не только тома по средневековой истории, но и художественная литература, был обаятельный и грустный острослов Шико, прославленный Александром Дюма в романе «Графиня де Монсоро». Вряд ли бы мы узнали об этом человеке, если бы он не был любимым шутом Генриха III, а потом и Генриха IV...

Настоящее имя Шико – Жан-Антуан д'Анжлер, происхождением из дворянской семьи. Всегда отличался умом и сообразительностью, но из толпы дворян не выделялся. Был на военной службе, занимал разные должности при дворе Франциска II и Карла IX. Правда, есть мнение, что он все же «проскользнул в историю», приняв участие в убийстве Франсуа де Ла Рошфуко в канун Варфоломеевской ночи (тогда Шико был ревностным католиком).

Позже, решив, что острослов из него получится более удачный, чем военный или религиозный фанатик, Жан-Антуан обосновался при дворе. Королю пришлись по вкусу незамысловатые шутки придворного, у которого по ходу дела открывались и новые таланты. И писатель он, видите ли, неплохой, и интеллектом кого угодно задавит. Видимо, и Жану не претило надеть шутовской колпак, сменить имя на более подходящее – Шико – и потешать короля со свитой в придачу...

Между тем, Шико был не только «поводом посмеяться». В отличие от иных шутов, он имел право носить шпагу. И был скорее «личным королевским психологом», чем болтуном-скоморохом. А еще один шут – Лакоста – принимал активное участие в политических делах. Правда, нас и по сей день пытаются уверить, что все острословы были жуть как бескорыстны и не помышляли более, чем о подачке с королевского стола. Так мы и поверили! Или вы все еще думаете, что страной правили короли? Как бы не так!

Кстати, именно от Лакосты (до «коронования в шуты» сего голландца португальского разлива еврейского покроя звали Яном д'Акостой) Петр I узнавал, какого потрясающего о нем мнения весь честной народ. Правда, иной раз Лакосте и «на орехи» доставалось, но на то он и шут, чтобы выкручиваться из любой ситуации. А вообще-то Петр любил своего шута и даже подарил ему необитаемый островок в Финском заливе и титул самоедского короля.

В отличие от Шико и Лакосты, большинство шутов выделялись не столько умственными и интеллектуальными способностями, сколько физическими уродствами. Иногда совмещали в себе и то, и другое – ум и увечья. Примером такого шута можно считать Трибуле, служившего «дурачком» при дворе Франциска I. Сохранилась история о том, как Трибуле, решив показать королю, куда деваются его налоги, передал ему через вельмож кусок льда. Надо полагать, король, получив в итоге только маленький растаявший комочек, все понял.

Вообще-то Трибуле был карликом, к тому же горбатым. Но это не помешало ему жениться и обзавестись дочерью Бланш, которую в расцвете лет похитили и затем убили. А Трибуле от горя сошел с ума. Неизвестно, насколько эта история правдива, но, по крайней мере, именно об этом повествует знаменитая опера Верди «Риголетто», прототипом главного героя которой и стал Трибуле.

А вот насчет женщин-шутов неизвестно практически ничего. Периодически появлялись то там, то здесь при дворах клоунессы и карлицы, однако история не сохранила более или менее примечательных повествований об их «подвигах». Видимо, все-таки, предназначение женщины – смеяться, а не смешить.

Ха-ха-ха.