О героях и манкуртах

...пятиказематной долговременной огневой точки на окраине села Юровка, самого мощного ДОТа Киевского укрепрайона. О том, как сражались в полном окружении, выходя ночью, чтобы добыть оружие и патроны. Как 175-я стрелковая дивизия билась за деблокаду. Как земля вставала на дыбы. Однако слова – это слова, а до недавнего времени 205-й был почти полностью затоплен. Если бы не амбразуры, через которые выливались грунтовые воды от речки Северки, – был бы полностью. Практически оценить героизм гарнизона можно было только в очень высоких резиновых сапогах, предварительно просочившись через узкую дырку затянутого землей и захламленного благодарными потомками входа. Теперь ДОТ попал в цепкие руки киевских фортификаторов, в прошлом году, после целого лета безумного напряга, открывших для посещения ДОТ № 204. Он же КП комбата Кипоренко. Вошли во вкус мужики. При непосредственной поддержке сельского депутатского корпуса и местных жителей. Будет, значит, нормальный музей. Чтобы помнили. Ведь модное среди ура-патриотов слово «манкурт», взятое у старика Чингиза Айтматова, означает несчастного пленника, превращенного врагами в непомнящего, кто он и откуда. А мы очень хорошо помним.

Пару слов о Ветрове, причем не только копипаст, а кое-что совершенно отличное. Судьба его неизвестна, к сожалению. Известно, что лейтенант отказался оставить ДОТ (все фортификационные сооружения были оборудованы телефонной связью со штабом КиУР) и вышел оттуда только после деблокады вместе со своими бойцами. На ОБД «Мемориал» запись насчет данного офицера появилась сравнительно недавно. Приведем ее в виде картинки.



А вот фото Василия Павловича стараниями покойного Георгия Евтихиевича Ясева, многолетнего руководителя киевского клуба «Поиск», было найдено очень давно. Только мало кто его видел, поскольку напечатали портрет лейтенанта и двух солдат в издании с крайне малым тиражом. Полагаю, что в открытом доступе в сети этот снимок появляется впервые.



Любопытно, что в приведенных выше документах ЦАМО указано, что Ветров служил в УР-2, тогда как Киевский УР был под номером первым. Кроме того, по разным книгам проскакивала информация, что якобы он окончил Киевское пехотное училище вместе с командиром другого ДОТа А.Х. Жуковцом. А по документам проходит – Сухумское.

Официальная версия подвига ДОТа № 205, приводимая в книге «КИЕВСКИЙ КРАСНОЗНАМЁННЫЙ» от 1969 года, гласит:

«Бесстрашие, жгучую ненависть к оккупантам проявили воины дота № 205. Вот их имена: лейтенант В.П. Ветров, младший командир И.П. Музыченко, политбоец И.П. Рыбаков, красноармейцы Андриенко, Волкотруб, Гробовой, Квартич, Клочко, Мелешко, Нетунский, Опанасенко, Осадчий, Романчук, Сорока, Ярошенко, Ярошевский. Ещё в первые дни обороны города, будучи отрезанными от своих, они стойко отражали яростные атаки гитлеровцев. Потерпев неудачу, фашисты подослали лазутчиков, которые предлагали сдаться. «Русские не сдаются!» – был ответ смельчаков. По инициативе политбойца Рыбакова был выпущен боевой листок, в котором со всей силой прозвучали патриотические слова: «Дот не сдадим, будем биться до конца!».

Тут, конечно, любителям пожевать идеологические сопли – полное раздолье, поскольку из 16 человек гарнизона русскими были только командир и «политбоец» (т.е. замполитрука) Иван Рыбаков. Александр Квартич – белорус. Остальные – украинцы. И они тоже в плен не сдались. За ними был Киев и родная земля. Хотя идеологическим соплежуям это, вероятно, показалось бы неправильным. Сержант Иван Музыченко из с. Лемешовка Яготинского района Киевской области и рядовой Александр Квартич (они на фото) остались живы, как и красноармеец Красовский, проживавший после войны в Черновцах. Он рассказал пытливым краеведам, что « И.В. Опалько, А.А. Ефименко и Ящук – из Киевской области», а боец Сорока – из Полтавской. Это к слову о родной земле. Кстати, упомянутый выше комбат Иван Евсеевич Кипоренко – бывший командир 28-го отдельного пульбата, в состав которого входил гарнизон дота № 205, – тоже прошел войну и жил в с. Ревуха Летичевского района Хмельницкой области. А у сержанта Музыченко был полный тезка – генерал Иван Музыченко, командующий 6-й армией ЮЗФ.



В газете «Красная Армия» 13 августа 1941 года поэт Борис Палийчук опубликовал следующее стихотворение:

Первая ночь и шестая ночь, –
Одна на одну похожи.
В первую дот наш осилить невмочь
Врагу. И в шестую – тоже.
В щелку посмотришь – какие поля,
Милые сердцу долины,
Наша политая кровью земля,
Славная мать – Украина.
Пусть окружили, зажали в кольцо,
В доте и душно, и знойно.
Руки тверды и спокойно лицо,
Родина, слышишь, спокойно!

По ДОТу велся непрерывный огонь, электроснабжение было нарушено. Командование примерно 8-9 августа выделило специальную группу, которая бы ночью пробилась к доту и вывела его гарнизон, сняв или испортив все вооружение. «Из многих добровольцев отобрали наиболее опытных: сержанта Клопота, бойцов Мельниченко, Цаплий и Подгорного. Возглавил группу лейтенант А.Х. Жуковец, – сообщает нам издание «1941. ОБОРОНА КИЕВА». – Пройдя по болоту передний край обороны немцев, разведчики в 2 часа ночи приблизились к доту № 205 на 40 м. Гарнизон заметил наших бойцов и впустил их. Лейтенант Жуковец передал своему другу приказ об отходе, но Ветров категорически отклонил предложение оставить дот и попросил доставить продовольствие и боеприпасы». Обратите, кстати, внимание на фамилии разведчиков.

Об этом случае было сообщено комфронта генерал-полковнику Михаилу Кирпоносу (уроженцу с. Вертиевка Нежинского района Черниговской обл., похороненному в Парке Вечной Славы в г. Киеве). Генерала это очень заинтересовало, «и тогда начальник штаба 37-й армии А.А. Мартьянов привел к нему бойца-разведчика, побывавшего в доте в составе разведывательной группы. Состоялся короткий разговор.

Разведчик: «Держатся. Говорят, что имеют приказ и из дота не уйдут».

Кирпонос: «Фамилии их Вы не узнали?»

Разведчик: «Никак нет: некогда было. Мы у них были всего минут десять. Они спросили про обстановку, закурили, сказали, что три дня были без хлеба. Тут же их лейтенант – фамилия его Ветров, так его называли, с одним бойцом пошёл куда-то за продуктами. Потом перед нашим уходом они вернулись, принесли продукты и патроны. Когда мы уходили, они сказали, чтобы пехота не бегала «туда-сюда», а также твердо удерживала свои позиции».

Кирпонос вынул бумагу и написал: «Дорогие друзья, товарищи, защитники дота № 205! Восхищен Вашим мужеством и упорством. Родина не забудет Вашего подвига. ЖАЛЕЮ, ЧТО НЕ УДАЛОСЬ НАВЕСТИТЬ ВАС. Подателю этой записки сообщите свои имена и фамилии для награждения вас орденами. Крепко жму ваши мужественные руки и желаю новых боевых успехов в священной борьбе с немецкими захватчиками. Кирпонос».

Вслед за разведчиками в ту же ночь в дот № 205 пробрался ответственный секретарь партийной комиссии КиУРа старший политрук К.Ф. Стороженко и провел в доте заседание по приему в партию лейтенанта Ветрова Владимира Павловича, а в кандидаты партии – помкомвзвода И.П. Музыченко и еще 6 бойцов».

Гарнизон держался вплоть до приказа Ставки оставить Киев, когда немцы прорвались через Днепр у Окуниново, танки Гудериана шли от Гомеля и угроза окружения была очевидной. Ветров снова не подчинился приказу оставить ДОТ и тогда военком КиУРа И.Ф. Евдокимов был вынужден снова послать секретаря парткомиссии КиУРа старшего политрука К.Ф. Стороженко. Только ему удалось убедить Ветрова, что приказ настоящий и необходимо уходить.

Где лейтенант сложил голову – до сих пор неизвестно. Но Евдокимов после войны очень старался найти всех людей из 205-го и периодически публиковал об этом статьи. Вот выдержки из его записей:

«По штату гарнизон насчитывал 21 человека, но на начало обороны он состоял из 16 человек. На вооружении имелось 4 станковых и 1 ручной пулеметы. До начала боевых действий гарнизон устанавливал внутри огневой точки освещение, вооружение, завозились патроны в количестве на 1 минуту боя – 500 патронов.

Необходимо было подготовить, чтобы во время стрельбы бесперебойно подавалась вода из колодца, вверх отверстия кожуха пулемёта для охлаждения, нагретого от стрельбы ствола пулемета. Холодная вода подавалась насосом через гофрированную трубу, и чтобы нагретая вода из кожуха пулемёта вытекала в колодец через отверстие отвода в нижней части кожуха. Вода циркулировала под действием ручного насоса.

После выстрела пулемета, гильза патрона с остатками в ней порохового газа сбрасывалась в гильзовый мешок, откуда откосом «КП-4» («Красная Пресня - 4»), через гофрированную трубку, газы удалялись за пределы дота. В спецпомещениях огневой точки находился: электродвигатель, дававший доту освещение; оборудование для телефона; склад боеприпасов; продовольственный склад; санитарное имущество; подвесные койки для отдыха бойцов и для другого имущества».

А вот рассказ, принятый фронтовыми корреспондентами «Красной Звезды» 10 августа 1941 года по подземному телефонному проводу непосредственно от Ветрова. Его тоже приводит Евдокимов:

– Враг не прекращает попыток блокировать дот. За пять суток мы отбили несколько атак. Наиболее сильная атака была в первый день окружения. Враг подошел к доту с двух сторон. Подпустив фашистов на близкую дистанцию, мы открыли пулемётный огонь, от которого враг понес большие потери, несколько часов подбирал убитых и раненых. Потерпев неудачу, фашисты выслали лазутчиков, которые нам предложили сдаться. Двух лазутчиков я лично пристрелил из винтовки. Тогда немцы повели по доту артиллерийский огонь прямой наводкой. До сих пор не прекращается артиллерийская стрельба. За всё время немцам удалось вывести из строя одну амбразуру из шести, но мы её быстро отремонтировали. С тыла фашисты ведут огонь по двери дота, бросают гранаты. Дерево-земляное укрытие у входа разрушено. Прямым попаданием в дот оглушены три бойца, но они не вышли из строя. Настроение всего гарнизона дота твердое. Будем драться до последнего патрона, но дота не сдадим. А вообще-то у нас и весело бывает. В гарнизоне есть запевала пулеметчик Нетунский. Сегодня мы пели хором «Раскинулось море широко». Но мы немножко изменили песню. Слова «товарищ, не в силах я вахту держать» мы переделали так: «Товарищ, в силах мы вахту держать». Вчера по инициативе заместителя политрука Рыбакова Ивана Павловича был выпущен «Боевой листок».

И Ветров прочитал коротенькую статью под названием «Дот не сдадим»: «Мы окружены врагом, мы внешне оторваны от всех, но внутренне чувствуем неразрывную связь со всем близким нам, дорогим. Верим в победу над врагом и дот не сдадим. Будем биться до конца».

– Скажу от себя лично, – продолжил Ветров, – боеприпасов у нас хватит надолго. С питанием мы тоже протянем. Теперь экономим продовольствие, каждый получает по одному сухарю в день и по столовой ложке сахара. Главное, что у нас в гарнизоне не оказалось колеблющихся и маловеров. Все хорошо выполняют свой долг перед Родиной и дерутся с врагом так, как нас учит партия».

Правильно учила партия или нет, вопрос, конечно, для обсуждения. Но, как вспоминал один из первых исследователей КиУР Александр Кравченко, бухой местный мужичок, которого он встретил в одну из вылазок, рассказал про своего татка. Татко ненавидел красноармейцев люто. За то, что они посмели устроить оборону возле села, а у него там был огород и груша родила рясно. По мнению другого исследователя, моего знакомого «борца с совком» по имени Ярослав, именно такое поведение является типичным и единственно верным для настоящего украинца, которому «все это» сто лет не надо. За одними был Киев и родная земля. За другими – огород с картоплей. Чья идеология вам импонирует больше – выбирайте сами.

А мы вернемся ко дню сегодняшнему 205-го ДОТа. Во-первых, наросший в пойме запруженной ныне Северки лесок свели, чтобы обеспечить обзор из казематов. Во-вторых, раскопали подходы и сами казематы. В-третьих, умудрились откачать почти всю воду. В двух местах – при входе и где-то в середине, ледяная водичка еще стоит по щиколотку и радостно проникла в мои берцы, обеспечив самого прекрасного качества чавканье. Где она стояла до того – видно по коричневой полосе на стенке.

Даже краткое нахождение в потернах подземного сооружения в полной мере дает ощутить все прелести места. Потолок низкий, воздух сырой, температура невысокая. Темно. Это ж еще никто не пытается тебя снаружи убить, и ты ни от кого не отмахиваешься. Между прочим, ряд небольших ДОТов немцы подорвали. Вместе с гарнизоном. Вот такими зарядами – мы нашли пару лет назад на поле у руин 209-го ДОТа.



Сегодня можно через полчасика блуждания под землей выйти на солнце. А мужики тут сидели больше двух месяцев.



Вот так это выглядит без света. Как в 41-м, свет – через амбразурку у входа:



А так со вспышкой:



Но свет через амбразурку, сами понимаете, доходит далеко не везде. Сооружение серьезное.



Согнувшись, чтобы не повредить головой памятник военной архитектуры, спотыкаясь о плавающие по потерне осклизлые бревна, я минут 15 брел на ощупь, матюкая правую руку, выложившую утром фонарик из рюкзака. Правая рука понуро сжимала мобилку и обреченно нажимала на кнопочку, пытаясь высветить хоть что-то. Мозг, весьма смутно воспроизводивший эту схему, предлагал ротовой полости плюнуть на эту затею, а холодным и мокрым ногам – поворачивать назад. А потом, испуганно заметался, пытаясь запомнить повороты потерны, по которым предстояло идти назад. Голоса где-то впереди, конечно, смутно слышались, но мозг-то знал, что надеяться лучше на себя. В общем, вышли мы к четвертому двухамбразурному каземату, где дети подземелий налаживали пластиковый трубопровод.

Вот так они его налаживали:



А вот так я на них посветил. На стенах – следы от прежнего уровня воды.



Ступени к подвигу, освобожденные от водяного плена, выглядят вот так. И по-прежнему остаются собою, приветствуя подвиг трудовой и человеческий.



Вид из каземата на Турову долину. Немцы шли оттуда и прятались в противотанковом рву, ныне полностью заплывшем и искомом военными археологами.



Фортификаторы нарекли меня «Тот, Кто Не Боится Воды», и мы побрели назад.



Местное время.



А в целом оказались очень приличные и доброжелательные мужчины. Ничто человеческое им не чуждо.



Тщательно сфотографировав друг друга, мы направились к остаткам Северки, на берегах которой в незапамятные времена полноценно жили древние славяне, а ныне их потомки жрут шашлык и бросают пустые бутылки. Омыть целебную грязь и выжать носки с видом на дотовы головы.



Родные просторы



А вот так выглядят титанические работы с другой стороны того окошка, из которого мы выглядывали.



Ребенок настоящий и приложен для масштаба.



Следы от немецко-фашистских пуль.



А теперь, друзья, чтобы все было понятно до конца, предлагаю взглянуть на то, как это выглядело раньше. Исключительно из желания соблюсти авторские права, привожу скриншоты из видеосюжета с моим участием. Не могу найти собственные хорошие снимки, а чужие вы можете и сами найти, их предостаточно. Во-первых, оператор не обошел вниманием следы от немецко-фашистских пуль. На этом сходство заканчивается.



В полях, через которые немцев выбивали стрелки из 175-й, кабардино-балкарского формирования, за несколько лет работы мы подняли около четырех десятков солдат. Часть из них удалось опознать. Все захоронены на мемориале в Юровке. Сегодня, про между прочим, обрели немного железа.



Будем надеяться, что останки выбрали все – поля эти нынче распаеваны вплотную к охранной зоне памятника и проходящего тут газопровода высокого давления. Граждане будут строить коттеджи. И вот те из них, кто, найдя кости, выбрасывает их на помойку, и есть настоящие манкурты. Я в этом убежден до глубины души. А историю своей страны, друзья, подчеркну еще раз, нужно знать полностью, а не сообразно текущему политическому моменту и собственным комплексам, часто навязанным. Тем более, что побед в ней, в нашей истории, как и героев, более чем достаточно для гордости и самоуважения.