Без табу - не могу!

…исключения. Зачастую она выражается в поступках, которые не вписываются в общепринятые критерии поведения, т.н. табу. Цель ограничений и запретов предельно проста: то ли это соблюдение порядка, то ли сохранение этнических ценностей, то ли поддержание дисциплины, морали, да чего угодно!

Возьмем армию. Муштра, муштра, муштра. С ночи до утра. При этом на полигон вывезут, дабы солдат хоть автомат подержал, в лучшем случае, раз в две недели. При этом табу на какие-то земные радости служивых стремятся к максимуму.

Человеку гражданскому такие распорядки – абсурд. Но абсурдного тут ничего нет. Как вы думаете: почему римские легионеры наступление войны считали праздником? В силу своей кровожадности? Отнюдь. Просто в мирное время, дабы армия не развращалась от безделья, ее держат в жесточайшем напряжении за счет всевозможных воинских изощрений устава, которые в военное время отпадают как ненужный атавизм. Как говорил Вильгельм I, фанатик блеска, армейской выправки и вообще крикливого солдафонского антуража: «От войны армия портится».

Вот вам «зона». Сколько ухищрений существует в своде правил уголовного сообщества – просто на голову не налезает. А все почему? Жизнь у зека ограничена до предела. Мир с его яркими и заманчивыми огнями, женщинами, машинами, ресторанами – за непреодолимой колючей проволокой. Перманентная монотонность быта – замкнутый круг.

Вот и придумывает человеческая фантазия всяческие законы и правила, дабы влачить судьбу тюремную веселее да напряженней (следовательно – острее) было. К примеру, табу на «поесть», когда кто-то в камере нужду справляет, а если самолет летит – пищу надо прикрыть рукой и перестать жевать – вдруг там, в небе, кто-то в туалет зашел? И таких примеров масса.

Бред? Да. Но… Разнообразие жизни налицо – государство в государстве, со своими табу, а следовательно, «общественной» динамикой. Как ни крути, а человек – существо социальное. А социум предполагает запреты.

Его действенность в нынешней, гражданской жизни, впадает в другие крайности. Речь идет о повальной либерализации (читай – деградации) и, следовательно, минимизации табу. Детишки, еще не добравшись до стадии половой зрелости, уже знают во всех подробностях, откуда они взялись.

За ширмой повального сексуального просвещения – большой процент, приводящий к извращениям. Ныне голой ляжкой никого не удивишь. Далеко ходить не надо: включай телевизор или пройдись мимо газетного киоска. А потом отцы демократии надрывно трубят о повальной педерастии, подростковых абортах, венерических заболеваниях и прочих «радостях» половой жизни.

Едем дальше. Мат вообще стал легальным достоянием народа. Раньше вырвется ненароком бранное словцо на улице – и ловишь косые взгляды с неприкрытым упреком. Стыдоба!

Эх, ядрена вошь, а ведь мат – это не что иное, как энергетический выплеск человеческой души, можно сказать, ее крик! Или просто лингвистический атрибут в компании, для придания эмоционального колорита разговору.

А кто сейчас втихомолку пишет на стенах браные названия гениталий? Да почти никто. Почему? Да потому что неактуально. Потому что ватерлиния табу на матерщину омывается лишь волнами официоза да слезами махровой интеллигенции.

К слову, по старине Фрейду, речь, густо «смазанная» нецензурщиной, – свидетельство сексуальных комплексов. Неудивительно, что количество импотентов у нас неуклонно растет. Нет сексуального напряжения – того табу, за которым захлопываются врата Эдема. Вот и вся проблема.

Как эпилог – цитата из Михаила Веллера: «Снятие ограничителя с дроссельной заслонки двигателя ведет к его быстрому износу и падению мощности. Сегодняшнее снятие табу означает, что упорядоченность жизни общества снизилась. Понижение энергетики: закат, упадок, разложение…»