Сергей Яременко: «На плечах России мы должны двигаться в Европу»
10 июля в гостях у интернет-издания Новости Украины – From-UA был украинский банкир, экономист и финансист, экс-заместитель председателя Национального банка Украины Сергей Яременко.
Он рассказал об экономических проблемах нашей страны, о последних изменениях в работе всей банковской системы, а также о том, какие изменения ждут экономику Украины после ратификации Соглашения об ассоциации с ЕС.
Николай: - Что Украина может продать в страны ЕС, кроме сырьевых продуктов? Какие квоты установил ЕС на такие продукты?
Сергей Яременко: - Именно этот вопрос требовал ответа перед подписанием экономической части Соглашения об ассоциации. Собственно, из-за этого и завязался весь сыр-бор в ноябре прошлого года. После этого и случились известные события.
В то время это имело политическую окраску. Предыдущая власть пыталась сыграть на торге и противоречиях между интересами России и между ЕС. И получилось то, что мы видим сейчас. Собственно, об экономической части этого соглашения речь никогда не заходила всерьез. Наш парламент и экономические власти знают о содержании этого документа тезисно, знают, что это политическое решение, а это теперь и подчеркивается в большей мере. Это сейчас называется выбором Украины.
Не будем говорить о том, как он должен был оформиться – в виде согласия всех, в виде референдума или другим путем. Но такие вещи даже не принимают путем референдума, потому что решение зависит не от того, куда мы хотим. Все зависит от того, сможем ли мы встроиться в ту или иную систему.
Как бы прискорбно ни выглядело, но именно те тезисы, которые предшествовали провозглашению того, что мы должна подписывать, а потом не подписали, – больше касались души. Как об этом и заявляли, они касались свободных поездок в ЕС, демократии, свободы слова, ухода от нашего почему-то «черного» прошлого. Тем более, подбрасывались отлично действующие названия, такие как «таежный», «медвежий» союз и т. д. Эта игра на эмоциях хорошо воздействует на молодое поколение, которое пытается после 20 лет «топтания» в рыночных отношениях, когда особого прогресса не видно, что-то изменить. Не у всех оправдались надежды, потому что в данной ситуации, именно в этот период развития современной рыночной экономики происходит разделение слоев населения, большая поляризация доходов населения, когда сокращается формирование среднего класса. В обществе больше формируются классы людей, которые находятся «за пределами» и «ниже» среднего класса. Очень много предпосылок для увеличения количества богатых людей, так называемых олигархов.
В этих условиях очень выигрывает мирная, красивая картинка старых европейских стран, с аккуратными домиками, большими заводами, со спокойным населением. Тем более, после развала СССР очень многие это увидели. Всем хотелось бы так жить.
В этих условиях именно на эмоциях и было принято такое решение. Плюс, учитывая последние события, которые происходят в Украине, объясняют, что это решение было больше политическим, чем экономическим. Это политическая игра нескольких региональных сил, в том числе Соединенных Штатов Америки, где каждый преследует свои цели, поэтому подобные идеи и навязываются Украине.
Теперь перейдем к банальным, объективным вещам. Мы не хотим это видеть, но основные производительные силы Украины – это остаток предприятий от советского прошлого, от единого народно-хозяйственного комплекса, который состоял из бывших советских республик и африканских, латиноамериканских, азиатских стран, которые входили в сферу влияния Советского Союза.
Это был некий замкнутый противовес остальному миру. Производство было рассчитано не только на бывшие республики СССР, но и на европейские страны, и на те страны на разных материках, которые я перечислил ранее. Таким образом, каждое предприятие было построено с учетом того объема рынка, который покрывался этими странами. Совокупно это составляло 350-400 миллионов человек.
В то время международного разделения труда это был самодостаточный анклав, который мог позволить себе изготавливать какую-то конечную продукцию в тех количествах, которая делала ее рентабельной и предоставляла все возможности для научно-технического прогресса и продвижения этой продукции.
Каждое предприятие, которое осталось у нас на территории Украины, в России или в других республиках, было рассчитано на выпуск определенного количества конкретной продукции, которая является рентабельной. Эта продукция модернизировалась, происходили изменения ее количественных и качественных показателей. За счет этого, такая экономика была более-менее рентабельной.
С развалом СССР у нас остались те же предприятия, с теми же возможностями, но рынок существенно сузился. Когда мы разбили рублевую финансовую систему, образовались очень мелкие финансовые системы внутри, таким образом, мы отказались от производства того количества продукции, которое необходимо для ее рентабельной продажи.
Много предприятий мы потеряли и в результате сужения рынка сбыта. Остались в основном предприятия сырьевого характера – металлургические и химические заводы и нефтепереработка на первоначальном этапе. Затем в силу некоторых изменений чуть-чуть оживился ВПК. Напоминаю, что это был единый народно-хозяйственный комплекс, поэтому эти связи не могли быть завязаны иначе.
Естественно, эти предприятия могли выживать при получении только государственных заказов. Химия «вымерла» у нас в связи с тем, что не удалось договориться о цене, мы не хотели вступать в СНГ, в те общие рынки, которые формировала Россия.
В силу этого существующие цены не давали возможности выпускать конкурентную нефть, и поэтому все наши МПЗ сейчас стоят. Очень слабо работают предприятия по химудобрениям, Одесский припортовый завод, т.е. они из основных экспортеров в Юго-Восточную Азию превратились в некие подпорки тех рынков, где все еще ощущается нехватка той или иной продукции. Таким образом, мы видим, что народно-хозяйственный комплекс сформировался по западно-европейской схеме с замкнутыми циклами. Предприятия стали не нужны в рамках ЕС и после отмены границ, пошлин, создания единого экономического пространства и введения евро. Этот процесс ускорился, появился бедный юг - Греция, части Румынии, Болгарии и Сербии.
Если Болгария начала ввозить помидоры, это говорит о том, что более выгодное производство было сконцентрировано в других местах. В частности, и в Испании, и Португалии эта специализация привела к тому, что уже сформировался действительно замкнутый цикл, который не требует никакой подпорки ни снаружи, кроме сырья, ни изнутри. Изнутри он уже не требует ни увеличения, ни уменьшения, потому что на пятилетнем спаде строительство новых производственных мощностей абсолютно нерентабельно, так как не загружены существующие мощности. В этом и заключается сегодняшняя кризисная ситуация.
Сейчас наблюдается падение совокупного спроса, который ранее поддерживался за счет кредитного банковского плеча. В 2008-м году эта ипотека лопнула, помимо зарплаты этот рычаг увеличения спроса со стороны населения закончился. Мы видим медленное падение или топтание на месте экономических возможностей и Европы, и Соединенных Штатов, и в целом мире.
Если и есть рост, то он происходит только в Китае и Восточной Азии. И этот рост не радует. Во всяком случае, меня. Это указывает на то, что в старых «мастерских» мира, т.е. США и Европе, что-то закрылось, а открылось в Китае, и за счет этого у него происходит рост, а значит, в других местах появляются депрессивные районы, все больше уменьшается производительность. Раньше это было связано с очень дешевой рабочей силой. Сегодня это уже связано и с высокой квалификацией работников, потому что прошло 20 лет.
Мой тезис был всегда один - что на плечах России мы должны двигаться в Европу, используя тот потенциал, который у нас есть с Россией. Получается, что вся технологическая и высокотехнологичная продукция, в силу того исторического сложения, того народно-хозяйственного комплекса, могла быть реализована только в пределах России или стран СНГ. Получая оттуда валютную выручку, мы постепенно преобразовывали свою экономику путем строительства каких-то новых современных предприятий, новых сегментов. Мы бы постепенно интегрировались в то международное разделение труда, которое готовила нам Европа. Я не говорю о самолетах «Ан» или ракетах, но все-таки какие-то производства, которые были, уже как бы связаны с европейской частью, которая бы постепенно росла.
Второй момент (об этом я как-то писал и заявлял, что не вызывало никакой поддержки, а только удивление): я говорил, что мы Европе нужны больше в составе Таможенного Союза. Мы необходимы по ту сторону границы. Так мы выигрываем, имея наиболее благоприятные условия для размещения производств с целью реализации их во всем Таможенном Союзе, потому что именно Россия имеет две трубы, которые непрерывно и в обозримом будущем дают ей огромные валютные ресурсы. Она использует их для закупки более высокой технологичной продукции. Мы знаем, что у нее не кончаются валютные запасы и она будет направлять их на покупку высоко-технологичного оборудования и продуктов потребления.
Европа все это понимает и вынуждена размещать эти производства на территории России, хотя они и отдалены, но более или менее обеспечены инфраструктурой. Вспомним, что наиболее обжитой частью Европы, частью Советского Союза, была Украина. Она и более густонаселенная, у нее большая сеть дорог, большая сеть коммуникаций, электроэнергии и т.д. Любое производство необходимо было бы размещать здесь, исходя из того, что все-таки 150-миллионное потребление будет находиться в России.
Нет никакой поддержки, потому что это все-таки чисто прагматичный, экономически рассчитанный метод или подход. А больше исходили из того, что мы наконец-то оторвемся от отсталой, можно сказать, тиранической России или самодержавной Империи, и лучше будем вне этой территории.
Возникает вопрос: а какой же продукцией мы можем обмениваться с Европой? Во-первых, все эти утверждения не обоснованы, они эмоциональны: «мы их сельхозпродукцией закидаем!» - абсолютно забывая о том, что наиболее дешевая сельхозпродукция именно в Евросоюзе ввиду ее высокотехнологичности и огромной финансовой поддержки сельского хозяйства, которое существует в этих странах. Поэтому конкурировать по сельхозпродукции конечного потребления абсолютно бесперспективно. Быть поставщиком, условно, кукурузы и т. д. – это самая примитивная степень переделки, разве что только для кормов, что производить нерентабельно. Чтобы дойти до производства готовой конкурентной продукции по тем стандартам, которые существуют в Европе, пройдет не одно десятилетие.
Что касается промышленного производства, я абсолютно не вижу никаких точек соприкосновения. Условно, с теми производствами, которые существуют в этих странах, переносить производство даже в силу дешевой рабочей силы в Украину неперспективно. Есть же бедные страны – Болгария, Румыния, Словакия, которые находятся и ближе, и уже являются членами Европейского Союза. Поэтому перспективы Украины очень эфемерны, а результаты могут сказаться очень быстро и подогреться еще и политическим, и уже военным противостоянием Украины с Россией.
Это все поддерживалось и технологией. Работники заводов-смежников знали друг друга в лицо (кстати, многие еще работают со времен Советского Союза). Это сотни заводов, связанные между собой для изготовления высокой технологии, тем более ВПК.
Иногда продукция перевозится несколько раз из России в Украину для того, чтобы тут сделали одно, наполнили чем-то другим, опять везут назад, опять доделывают тут, опять туда, и так несколько раз. Потому что эта специализация ранее рассматривалась в единой рублевой зоне, без таможенных границ, поэтому возить было легко. В данных условиях это намного сложнее. Теперь после всех запретов еще и торговать этой продукцией будет очень сложно. Я не знаю, кто от этого выиграет.
Военная продукция не потому плоха, что она плоха, она просто изготовлена по другим стандартам. Самолет «МиГ», например, или самолет «Фантом» летают примерно с одинаковыми характеристиками, хотя ГОСТы там другие.
Что касается квот, там они еще хуже, чем мы работали без них, по некоторым видам продукции, потому что это нас опять втягивает в те процессы, которые не дают возможности взглянуть в целом на картину.
Эпрон: - Вступление в ЕС - это как простому смертному вступить в клуб, где одни олигархи, что после вступления новый член сравняется с теми, кто там. Хорошо помню провозглашение так называемой независимости, восторга было не более, Ассоциация – это добровольное рабство, да и почему народ никто не спросил?
Сергей Яременко: - Все правильно. Это крайние характеристики. Если брать по уровню жизни, не так-то мы и отличаемся в материальном плане. Тут надо посмотреть, кто еще лучше живет.
Другое – это состояние городов, состояние улиц, это то, что бросается в глаза. Состояние именно в том, что все аккуратно, чисто и есть порядок. И все четко организовано. Это, конечно, и является тем камнем преткновения, потому что есть цивилизационные, религиозные, культурные традиции, которые, может, и мешают нам.
Жизнь в таких условиях нас больше устраивает, и вряд ли мы сможем, в силу наших традиций, добиться такого порядка. Говорить, что мы бомжи, а там собрались аристократы нельзя – просто мы разные. У нас иначе организован быт и вся жизнь, поэтому мы отличаемся.
Если, допустим, говорить о состоянии богатства: олигарх или бомж – больше относится не к простому населению, которые почти одинаковы. Я говорю о состоянии финансовой инфраструктуры, которая в десятки, сотни раз сильнее. Она обслуживает не только Западную Европу, а обеспечивает экспорт из Западной Европы во все точки мира, и эти потоки товаров должны обеспечиваться от изготовления до продажи целой инфраструктурой соответствующих организаций как по части материального передвижения, как в части организации, так и в финансировании этих вещей. Поэтому этот рынок формировался намного дольше, достиг он расцвета в последние сорок лет, так же, как и Соединенные Штаты, и вот теперь эти два рынка, включая Китай, начинают конкурировать. И, собственно, вещи, происходящие в Украине, имеют если не прямое, то косвенное отношение именно к этим процессам.
Три огромных монстра начинают воевать за какое-то влияние на огромной территории, которая называется Россией, намного меньшей по материальным показателям, но по уровню ресурсов, запасов она не сравнима с ними. Это и вызывает телодвижения, которые происходят. Но так получилось, что это большая территория является наследником СССР, и по уровню, даже после всех неадекватных сокращений ядерного оружия, остается крупной политической и военной державой. Не считаться с этим нельзя.
Тут говорится не о том, что собрались бомжи и аристократы. Просто применение равенства в этих условиях, что неизменно присутствует, применение равных требований к нам и к развитым странам всегда оставляет преимущество для более развитых стран.
Здесь еще будут упреки, что если вы уже вступили в ЕС, то теперь мы все вместе рассматриваем, что надо оставить в вашей экономике, а что надо закрыть как нерентабельное производство.
Вот в этих условиях говорить, что Европе что-то еще надо от нашей экономики, абсолютно бесперспективно. Там вполне сложился свой замкнутый цикл, который может забросать любой продукцией в любых количествах и любой номенклатуры.
Николай: - Подскажите, как бороться с «Еврогазбанком» и VAB, или это бесполезно? Нас «кинули», кроме суда, т.к. это еще потеря средств и нулевой результат.
Сергей Яременко: - Ответ денежных властей или Национального банка таков: никто ничего не потеряет, но в рамках тех гарантийных сумм, которые будут выплачиваться полным гарантированным вкладам.
Если у вас вклад до 200 тысяч, то вы имеете возможность получить все сполна. А вот, если у кого-то больше, то, естественно (мои слова кощунственны) переживем. Я имею право заявить, что с 2008-го года мы ведем политику, которая никоим образом не способствует ни становлению банковской системы, ни становлению экономики. А если хотя бы одно из двух исключено, то это невозможно.
Условно, вся банковская система в принципе опирается на экономику, она кормит собственно финансовую систему и является ее основой. Так называемые активы – кредитные вложения банков, которые дают и прибыль, и возвратность, и возможность выплаты по депозитам – это ресурсы банков, которые вложены в экономику. И от состояния экономики зависит здоровье банковской системы. Так вот здоровье банковской системы подрывалось на протяжении пяти лет.
В 2008-м году и сегодня принимается такое же решение, второй раз наступаем на те же грабли. Получилось, что девальвация курса привела к процессам разрушения финансовой системы, потому что все обязательства и требования приходят в несоответствие, пересчитываются по новому курсу: валюта туда улетела просто, гривна – туда улетела и т.д. Но если в целом, то тогда был скачок с 5 до 8 – это почти в два раза, и сегодня еще на 50%.
Первый крик МВФ и других организаций – это то, что надо привести капитализацию банков в соответствие с новым курсом. Т.е. в пересчете по новому курсу в 2008-м и сегодня все валютные вклады стали стоить намного больше. Поэтому капитал банков не соответствует тому значению, которое было вчера, и поэтому ты должен донести в банк какие-то деньги для того, чтобы как-то выравнять этот показатель. Первое – это то, что Национальный банк абсолютно считает себя невиновным в такой ситуации и заставляет банки это делать, т.е. брать где-то деньги. В силу специфики нашей банковской системы, трудно верить, чтобы те, кто выбивал прибыль из этих учреждений на протяжении пяти лет (я имею в виду собственников, которые выводили деньги заграницу), в какой-то момент решили заработанные «непосильным» трудом деньги вернуть назад в виде докапитализации банка. Это не происходит. Только провозглашаются всякие заявления, что мы до 2020-го года улучшим капитализацию… Видите, отодвигают аж на 2020-й год.
А что сегодня делать? Первое – Нацбанк не виноват, второе – коммерческие банки потерпели свои убытки и сами должны списать убытки и докапитализироваться, и третье – население является самым прямым пострадавшим в этой ситуации.
Заявления, что девальвация необходима, это опять от лукавого. Девальвация национальной валюты полезна или нужна в небольших дозах в классическом варианте, когда борются две одинаковые экономики. И в той, и в другой существуют огромные резервы, мощности, и воевать они могут только по ценовому фактору. И тогда правительство или власти одной стороны пытаются ослабить свою валюту для того, чтобы дать возможность экспортерам больше получить в этой ситуации.
В силу того, что сегодня экономики взаимно интегрированы (почти 50% ВВП европейских стран между собой связаны), девальвируя гривну, ты «ломаешь» экспортера, но в то же время увеличиваешь цены на импортируемые товары. Так вот этим как бы подхлестывается и затрудняется путь импортерам. Но если есть большая составляющая сырьевого производства, то перекрывается путь не только конкурентам, увеличивается цена на потребление электроэнергии, нефти, газа и т.д.
Так вот для таких экономик, как наша, явления девальвации не только не улучшают, а многократно ухудшают ситуацию. Потому что мы не являемся экономикой, которая конкурирует с другими по всему сегменту товаров. У нас уничтожены практически все сегменты и отрасли экономики, которые могли бы конкурировать и при улучшении экспорта или девальвации этой национальной валюты и удорожания импорта, они предлагают конкурентную продукцию равного качества и по низкой цене – такого нет. Потому что никто и не собирался конкурировать, этих отраслей уже нет. Цель девальвации абсолютно деструктивна, она никогда не приводит к улучшению, а приводит к образованию нового масштаба цен, анархии периода этого формирования новых цен и укреплению курса на новом каком-то рубеже.
В свое время было сказано, что основной целью политики Национального банка должна быть борьба с инфляцией, что является абсолютно неверным в данной ситуации, потому что мы не классическая экономика, а у нас была инфляция издержек. Инфляция или рост цен вызваны не увеличением спроса, а изменением курса и увеличением цены ввозимой нефти, газа и т.д. и т.п. Эти издержки нельзя уменьшить, потому что они стали стоить вот столько-то, и бороться с этим явлением путем сжатия денежной массы – глупо, неправильно с точки зрения монетарных правил. А раз это глупо, то тогда, я бы сказал, что это преступно по отношению к своей экономике.
Неверный диагноз и неверный вывод, потому что в это время США забрасывали экономику деньгами с целью добиться экономического роста. До сих пор говорят о том, что мы печатаем 70-80 миллиардов. С приходом новой тети в ФРС эта сумма уменьшилась до 40-50 миллиардов печатания денег. Но цель провозглашается та же – увеличение ВВП, т.е. подъем производства и уменьшение безработицы. Имеются в виду здравые вещи, которые преследует правительство.
А мы боролись и боремся с эфемерной, какой-то придуманной целью – агитацией так называемой инфляции. Боремся денежным голодом. В этих условиях с 2008-го года на рынке не было денег, которые бы давал Центробанк, он преследовал всяческое увеличение денежных агрегатов. Банкам, чтобы выжить после того краха, который был в 2008-м году, ничего не оставалось, как дурить голову населению. Нацбанк никак не реагировал на такое поведение. Поэтому банки превратились в некие МММ, т.е. они привлекали деньги для того, чтобы выплатить свои предыдущие долги - и тогда в экономику давались деньги под 30-35%. Может ли такая экономика быть конкурентной? Не может.
Поведение банков объясняется тем, что в наших условиях они созданы для того, чтобы быть такими же обычными предприятиями по получению прибыли. Состояние экономики де-факто абсолютно никто их не обязывал улучшать. Они не заинтересованы в этом. Они только борются за привлечение клиентов из одного банка в другой.
В целом, если смотреть, на то, что происходило с экономикой: чтобы получить кредиты под 35%, экономика отдавала эти деньги, иначе бы не существовала, но при рентабельности экономики 0,5% они все время уходили в убытки. И таким образом за пять лет, что я называю геноцидом украинской экономики, она превратилась в кучу хлама со страшными долгами. В этих условиях после двух-трех лет такой политики многие в реальном секторе поняли, что так работать и получать 5% прибыли - абсурд. Нужно получить деньги за это предприятие, положить в банк и получать 20%. Таким образом, потеряли всякий смысл в своей работе. Банки же, отдельно получая и стараясь выбить те же доходы, которые были до 2008-го года, выбивали, не понимая или не замечая, что в это время их активы превращаются в труху или скелеты в шкафу, как мы их называем.
Девальвация гривны привела к еще более плачевному состоянию саму финансовую систему, их клиентов, которым приходится еще большие затраты нести с ростом курса по ценовому фактору, а спрос населения не увеличивается. Он адекватно не возрос, а остался на том же уровне, и поэтому продать продукцию в том же количестве по новым ценам абсолютно невозможно. А на рефинансирование банковской системы дано более 100 млрд. гривен Национальным банком во время Кубива. По сути, восполнили эти банки только выплаты вкладов населению из банков. Поэтому система застыла в ожидании, но тут приходит МВФ. Сейчас мы находимся в самом страшном состоянии, я имею в виду долговом и финансовом, и МВФ опять дает тот же рецепт и провозглашает, что с этого момента, с начала работы Валютным Фондом с Украиной, будет применяться валютное таргетирование.
Валютное таргетирование признается, что это самое главное – борьба с инфляцией, хотя сегодня надо бояться дефляции (падения цен) в силу того, что будет сокращение и работающего населения, и замораживание зарплат. А дефляция даже более страшна для экономики, чем инфляция. Таким образом, мы видим опять денежный голод. Банки уже съели свои активы (предприятия-должники). Банки радуются уже тому, что погашаются хотя бы проценты, а не само тело, и уже никто не надеется на то, что тело когда-то будет возвращено.
Нацбанк не имеет права использовать валютные резервы, которые даются ему МВФ, а они будут даваться только в рамках, необходимых для погашения предыдущих валютных долгов, и он не имеет права выходить с валютными интервенциями для поддержания какого-то курса. Вопрос первый: а каким макаром держится сегодняшний курс 12? Ведь страна не может жить, экономические субъекты не могут жить без какого-то ориентира. И уже давно доказано и теоретиками, и МВФ, которые уже разумно смотрят на это – ценовым якорем в переходных экономиках является не инфляция, а валютный курс. И именно в таких экономиках, которые интегрированы в международное разделение труда, где внешняя торговля имеет большое значение. И второе – это где население слабо верит в собственную валюту, т.е. есть большое недоверие к собственной валюте. Поэтому все смотрят на курс и на то, как можно хеджировать (застраховать) свой риск. Быстро побежать в обменный пункт, купить валюту и жить в той валюте, которую он считает вечной, которая никогда не обвалится? Этот миф уже начинает шататься, потому что много всего происходит с американской экономикой, и эти пузыри после 2008-го года перешли просто в другое качество, в фондовый рынок. Вот таким образом я смотрю на будущее.
Мы второй раз становимся на грабли, применяем те же действия, но то была еще живая экономика и наполненная до 2008-го займами, которые брались, грубо говоря, на халяву на Западе и вкладывались в экономику. Т.е. на живом теле еще можно было проводить эти пять лет. Сегодняшнее применение плавающего инфляционного таргетирования и отсутствие Нацбанка на валютном рынке невозможно, потому что у нас других игроков на валютном рынке, кроме Нацбанка, нет. Во-вторых, Нацбанк по Конституции, по своему Закону о Нацбанке обязан поддерживать стабильность национальной валюты. Он от этого ушел и говорит, что стабильность – это только инфляция. Это лицемерие и лицедейство.
Есть еще внешние займы, иностранные инвестиции, которых у нас практически не было. Там были просто «горячие» деньги, которые уходили на те ставки, которые мы оплатили. Нет того доверия к банковской системе, и, собственно, она еще не вылезла, не показала, каким образом она будет удерживаться в этом состоянии. Разорвана связь между экономикой и банками, и каждый другого рассматривает только в том плане, что тот хочет занять и не отдавать, а тот хочет дать и в любом случае выиграть. А как в целом развивается экономический сектор, это никого не интересует. Данная модель выхода из кризиса к Украине, повторяя предыдущий опыт, отрицает саму себя. Этим денежным голодом хотят достичь погашение инфляции, которую имели, а это полностью противоречит второму тезису спасения банковской системы, которая требует денег. Тезисы, которые нам преподносятся как выход из кризиса, абсолютно несостоятельны и даже находятся в другом русле, они ведут еще к большему кризису.
Виктор, Днепропетровск: - Верховная Рада назначила Валерию Гонтареву на пост главы Нацбанка Украины. Как Вы оцениваете это назначение? Сможет ли этот человек решить ряд практических задач, стоящих сейчас перед Центробанком? Что нужно решать в первую очередь, как Вы считаете?
Сергей Яременко: - Как я говорил уже, тут одно отрицает другое. Есть некий политически устоявшийся наш лозунг команд, типа, что я прихожу к власти и привожу команду. А он противоречит преемственности властью. Те работники, которые должны были быть назначены на эти должности, не должны были воспитываться не по образцам НБУ. Это не коммерческий банк, это специфическая организация, научно-методическая и с практической реализацией вещей. И наличие опыта в банковской системе дает, конечно, понимание того, как реализуется та или иная политика, непосредственно каких каналов и т.д. Это очень хорошо, но абсолютно не относится к той части, которая является, собственно, ядром Центробанка и выполняет его функции: эмиссионная, валютная, процентная, монетарная политика, и т.д.
Валерия Гонтарева – это умная, с деловой хваткой женщина, которая руководила коммерческой организацией. На практике, председатель НБУ занят своими делами, он абсолютно не интересуется макроэкономикой, там другие задачи, в рамках той концепции, которую мы взяли по созданию банков, что они не отвечают за экономику. Они занялись инструментами по самому продуктивному размещению денег. Здесь совершенно иные задачи. Поэтому назначение делового человека – это не плохо, но где же взять время, чтобы проводить необходимую работу? Получается так, что производится замена председателя вместе с президентом. Было бы более оправдано, если бы замена председателя была обоснована необходимостью изменения курса.
Юлия: - Господин Яременко, скажите, что ждет нашу экономику после ратификации Соглашения об ассоциации?
Сергей Яременко: - Давайте дождемся самой ратификации. Она же требует еще и ратификации западных стран.
Ситуация в мире сейчас развивается быстротечно, очень противоречиво. Подписание Соглашения об ассоциации с Украиной совершилось в рамках старых назначенцев, и мы еще не знаем, как новые назначенцы будут смотреть на то, что так быстро подписан документ, за две недели до переизбрания руководства. Это первый вопрос. Второй – как у нас это произойдет. Если учитывать, что мы просто политически это выбираем, то тогда нечего задавать вопросы экономистам, потому что мы привыкли опираться на прошлый опыт. Мы хотим, чтобы деньги у нас были, но нам не хватало только открытых ворот. А зачем мне открытые ворота, если поехать не за что?
Вот тут я делаю свой несимпатичный, непопулярный посыл. У нас все есть – еще ячейки, заводы или предприятия, встроенные в народно-хозяйственный комплекс, который был расчленен на несколько, и что кому досталось, тем и пользовались. Зачем его убивать, мне не понятно. Если это источник твоих доходов, разве надо убить корову и ждать, пока тебе принесут двух белых буренки? Пусть пока эта дает молоко. А потом, когда те две появятся, уже решать, что с ней делать. Мы видим, что все это уже политические процессы, которые не имеют никакого здравого смысла и никакого отношения к экономике.