Кузя – самое доброе и самое честное...

Мне трудно говорить за всех знакомых Кузи, ведь их очень много — от Луганска и Донецка до Самбора, где Андрюха родился, Киева, Кривого Рога, где он играл концерт, — но лично я его знаю давно. Знакомство наше начиналось с ссоры: в одной из программ он в кадре ездил на «Хаммере» не пристегнутым, так я нашел его телефон и «напихал» ему.

Помню его уже хорошо с середины 90-х годов, когда он то ли «Хмарочос», то ли «Территория А» вел диджеем и звали его ПанКо — типа пан Кузьма. Такой панк с ирокезом, что-то там себе вещал с Рудницкой, со Снежаной Егоровой. Любимые мои песни Кузи — «Старі фотографії» и «Люди, як кораблі», очень люблю их петь в караоке…   

Последнее время он занял активную гражданскую позицию — с письмом к президенту, с клипами, которые он снимал из кадров на Майдане в прошлом году, где любой нормальный человек увидит, как вели себя менты: выскакивали, стреляли в упор людей, шли в наступление, забивали палками пацанов, которые валялись на асфальте.

Работали мы с ним вместе и на ТВ. Приходил я к ним и на М1, когда он вел утреннюю программу с Олей Горбачевой, так его перехохотать было невозможно. И с Ваней Бахматовым он вел программу, куда меня приглашали в гости, так я помню он там про свою службу в армии, про каких-то женщин — я сидел хохотал и поражался этому человеку.

Кузя — самое доброе и самое честное... Кузьма был пахарем. И музыка у него была такая — вариант украинского кантри — все очень душевно, чутко, красиво и без пафоса.

У него суржик был очень смешной: украинский язык с очень интересными российскими словами. Никогда не заморачивался насчет одежды, даже на своих концертах: я помню его концерт в Черновцах на центральной площади, так он выступал в кроксах, одет был, как разгильдяй)

На его концертах за 15 минут он оживлял толпу, под «Хлопці-олігархи» плясали даже бабушки, которые кричали сначала, что сделайте потише.

Когда я год назад в феврале говорил, что «Майдан стоял не для того, чтобы на смену одной преступной группировке пришла другая», то первый мне позвонил Кузька и сказал: «Приезжай ко мне на Ветряные горы, посидим…», на Виноградар, где он жил, а ему отвечал: «Позже, Андрюха, позже…».

Мы как-то ехали с Пашей Медведевым, командиром 4 роты 95 бригады в Пески, разговаривали. Паша говорит: «Я не очень люблю украинскую эстраду, есть какие-то песни «Океана Эльзы», «Ская», которые нравятся, но вот Кузьма — единственный человек, которому бы я с удовольствием сказал спасибо за то, что он делает». Я сказал: «Да нет, проблем». Набираю Кузю, говорю: «Тут один десантник хочет с тобой поговорить». Паша говорит: «Да ладно, не может быть!». Я вышел покурить, а они стояли в Орловке, наверно, минут 15 разговаривали. Кузя был простой в этом плане.

Я никогда его не видел, чтобы он сидел пил до утра, а потом куда-то вскочил и побежал. Это была абсолютно не Кузина история. Когда я ему звонил и приглашал вечером встретиться, он говорил: «Леха, у нас не тот возраст, когда можно сидеть и пить — мне с утра на выезд».

У меня до сих пор в туалете лежит книга Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» и Кузина «Я Победа и Берлин», которую я открываю на любой странице, и мне весело. Это шикарная книга, очень веселая, написана от души, я там понимаю каждую букву.

… А сейчас очень много разговор и наездов, что вот «он написал обращение к президенту и его заказали, как Черновола». Когда погиб Черновол в аварии, то что бы сейчас ни рассказывали, там не было никакого покушения. Было просто превышение водителем скорости, который думал, что номера 777К, которые выдавали депутатам, подвинут с места разворачивающийся КамАЗ. 

Точно так же и теперь хотелось бы прекратить такие обсуждения по поводу заказа. Если Кузя — любимец всей страны, это не значит, что он не мог совершить ошибку. В 8:00 утра Андрей, как и планировал, выехал из Кривого Рога, отъехал 25 км и на повороте, где неровная дорога, засадил в заднее колесо молоковозу. Если бы ударил на 3 м раньше, то пришлось бы хоронить и Андрея, и водителя молоковоза. И слава Богу, что не погиб мужик, который вез молоко.