Угольная промышленность — черная дыра государственного бюджета или основа энергетической безопасности Украины?

...Министерства угольной промышленности об увеличении при внесении поправок к бюджету 2008 года господдержки угольной отрасли до беспрецедентных 11,2 млрд. гривен. Эта сумма на 3 млрд. грн. превышает объем реализации продукции всех угледобывающих предприятий Минуглепрома, в два раза — бюджетное финансирование отрасли в 2007 году и в три раза — плановые цифры Государственной целевой программой «Украинский уголь», утвержденной в 2001 году.

Учитывая, что на нужды угольной отрасли только за последние шесть лет направлено более 22 млрд. гривен, закономерно возникают вопросы — каков результат и что дальше?

Что имеем?

Динамика основных показателей работы угольной отрасли (см. табл.) свидетельствует о том, что за годы независимости Украины произошло существенное ухудшение количественных и качественных показателей угледобычи. Упала добыча и выросла зольность. Производительность труда, несмотря на небольшой прирост, так и осталась на очень низком уровне, в несколько раз уступая среднемировой.



Еще более печальны экономические результаты работы ного сектора отрасли. Себестоимость одной тонны товарной угольной продукции возросла со 120 грн. в 2000 году до 432 грн. в 2007-м.

Убытки государственных угольных предприятий от реализации товарной продукции выросли почти в 10 раз (!) и достигли в 2007 году 3,9 млрд. грн. При этом кредиторская задолженность превысила дебиторскую более чем на 7 млрд. гривен.

Новый министр угольной промышленности Украины Виктор Полтавец охарактеризовал состояние отрасли как кризисное, требующее наведения элементарного порядка.

Вместе с тем частный сектор украинской угледобычи демонстрирует достаточно уверенную безубыточную и бездотационную работу, производя около 46% товарной угольной продукции, в том числе более 70% коксующихся углей. Объем частных инвестиций в угледобычу, по некоторым оценкам, превысил 2 млрд. гривен.

Что же происходит в государственном секторе угольной отрасли? Куда деваются многомиллиардные бюджетные дотации? Почему оказалась заблокированной приватизация государственных угольных шахт?

Причины

Напомним, что уголь является основой двух технологических цепочек: уголь — кокс — металл и уголь — тепловые электростанции — электроэнергия. Чтобы уголь, поднятый на поверхность, попал к потребителю, он должен пройти обогатительные фабрики.

За весь период украинской приватизации в частную собственность перешли все металлургические и коксохимические предприятия, ключевые обогатительные фабрики, практически все машиностроительные предприятия отрасли, наиболее перспективные и рентабельные шахты: «Комсомолец Донбас­са», «Красноармейская-Западная», объединения «Краснодонуголь», «Павлоградуголь», шахта им. Засядько. Собственниками всех этих активов оказались три-четыре известные в стране финансово-промышленные группы, имеющие огромное влияние на политические и государственные институты страны.

Можно вспомнить и ушедшие по долговой схеме Зуевскую, Кураховскую и Луганскую ТЭС. Эти три крупных потребителя угля в Донбассе вошли в состав компании «Востокэнерго».

Все. На этом процесс остановился. В государственной собственности остались малопроизводительные и нерентабельные шахты (за исключением холдинга «Ровенькиантрацит», приватизации которого помешала «оранжевая» революция), требующие либо закрытия, либо серьезных капиталовложений в реконструкцию. И, естественно, социальная сфера и инфраструктура многочисленных шахтерских городков. Попытки отдельных руководителей Кабинета министров продолжить приватизацию и создать прозрачный рынок угля окончились отставками инициаторов.

В результате контроль практически всех входных и выходных товарно-денежных потоков государственных угледобывающих предприятий оказался сконцентрирован в руках нескольких финансово-промышленных групп. А государство оказалось в роли финансового донора этих частных интересов.

Какие же экономические выгоды получают отечественные ФПГ при сохранении государственного сектора угледобычи в нынешнем виде?

Во-первых, обеспечение недорогим коксующимся углем для закрытия баланса своих коксохимических предприятий, независимо от затрат на его производство (в настоящее время продолжают работать и дотироваться шахты, где затраты в два-три раза выше отпускных цен).

Во-вторых, продажа государственным шахтам по максимальным ценам машиностроительной продукции, товаров, работ, услуг независимо от их качества и экономической целесообразности.

В-третьих, максимальная загрузка принадлежащих ФПГ обогатительных фабрик за счет продукции государственных угледобывающих предприятий, а также извлечение дополнительной прибыли за счет манипуляций с марочным и качественным составом углей (есть немало примеров перевозок угля на сотни и тысячи километров для переработки на «нужных» фабриках).

В-четвертых, появилась возможность с помощью госорганов влиять на формирование максимальных закупочных цен на энергетические угли для тепловых электростанций.

Последний пункт требует более детального пояснения.

Дело в том, что государственные шахты обеспечивают только половину потребности тепловых станций в угле. Вторую половину обеспечивают шахты ФПГ. А цены закупки энергетических углей формируются централизованно —Национальной комиссией регулирования электроэнергетики и Минуглепромом, исходя из максимально возможных цен (для обеспечения финансовой поддержки убыточных государственных шахт).

В результате частные шахты, некоторые из которых имеют более чем в два раза меньшую себестоимость добычи, получили источник дополнительной прибыли от реализации своей продукции.

Анализ показывает, что цены на украинский энергетический уголь (в отличие от коксующегося) в последние годы поддерживались на уровне импортного паритета (цена в Европе минус транспортные издержки) и более чем в два раза превышают цены российского внутреннего рынка.

Кроме того, компания «Восток­энер­го», работающая на относительно дешевых газовых углях собственной добычи («Павлоградуголь»), получила конкурентное преимущество перед государственными тепловыми станциями при продаже электроэнергии в Оптовый рынок, что и позволило ей почти вдвое увеличить свою долю в поставках электроэнергии, доведя ее до 28%.

Таким образом, в результате причудливого смешения рыночных принципов, государственного протекционизма и монополизации рынка в угольной отрасли сложилась уродливая система отношений, приводящая к обогащению монопольных финансово-промышленных групп и деградации государственного сектора.

Министерство угольной промышленности и предприятия отрасли (за редким исключением) утратили стимулы для эффективной работы и рационального использования материальных и финансовых средств, продолжая настойчиво доказывать необходимость все большего бюджетного финансирования (см. рис.). И это несмотря на то, что по заявлениям всех руководителей Минуглепрома последних лет, включая действующего, в отрасли царит бесхозяйственность, злоупотребления и разворовывание средств. Это же подтверждается актами ГлавКРУ, Счетной палаты и правоохранительными органами.



С учетом вышеизложенного решение парламентского комитета об увеличении финансирования Минуглепрома до 11 млрд. грн. вызывает, мягко говоря, недоумение.

Особо примечательным представляется выделение 100 млн. грн. на «разработку опытных образцов перспективной угольной техники». Возможно, речь идет о продукции знаменитой компании «Укруглемаш», входящей в состав одной из ФПГ, качество техники которой и уровень цен подвергаются постоянной критике.

И небезосновательно. Недавно компания «Павлогра­д­уголь», собираясь модернизировать производство, отдала предпочтение немецкой технике. Несмотря на близость к владельцам «Укруглемаша».

Что дальше?

В конце марта Министерство угольной промышленности презентовало общественности «Концепцию реформирования угольной отрасли». Задекларировав в принципе правильные подходы к приватизации угольных предприятий и необходимость усиления регуляторных функций государства в отрасли, министерство поставило перед собой и всем обществом задачу увеличения добычи угля до 110 млн. тонн к 2015 году за счет средств государственного бюджета. На выполнение этой задачи предлагается выделить 24 млрд. грн. (это только на капвложения, не считая дотаций на компенсацию убытков).

Напомним, что двумя предыдущими государственными программами по углю (первая была утверждена в 1994 году, вторая — в 2001-м), под которые были выделены десятки миллиардов, подобные задачи уже ставились. Результаты плачевны.

Совершенно очевидно, что продолжение нынешней государственной политики в угольной отрасли путем все большего вливания бюджетных миллиардов, без кардинального изменения всей системы сложившихся отношений в топливно-энергетическом комплексе, бесперспективно и противоречит здравому смыслу. Такая политика не может быть оправдана никакими громкими заявлениями об энергетической безопасности, социальной защите и радужных перспективах отрасли.

Очевидно, что в рамках государственной формы собственности, в сложившихся условиях, невозможно решить проблемы эффективной работы угледобывающих предприятий и эффективной инвестиционной политики. Следовательно, необходима реальная программа реструктуризации отрасли. Не претендуя на полноту суждений, попытаемся обобщить мнения специалистов в данной области.

Все государственные шахты (именно шахты, а не предприятия) должны быть распределены на три группы:

1) шахты, имеющие достаточный инвестиционный и экономический потенциал с учетом объема запасов и сложности горно-геологических условий, для эффективной работы которых необходима реконструкция и модернизация;

2) шахты, имеющие значительные запасы, но неэффективные для дальнейшей разработки в текущих экономических условиях и при существующем уровне техники и технологии;

3) дотационные шахты, не имеющие перспективных запасов, а следовательно, непригодные для дальнейшего инвестирования и модернизации.

Шахты первой группы следует срочно приватизировать. Государственное финансирование капвложений в их реконструкцию необходимо прекратить. Также необходимо прекратить государственное финансирование строительства новых шахт, предоставив эту возможность инвесторам через инвестиционные конкурсы или приватизацию объектов незавершенного строительства.

Шахты второй группы необходимо законсервировать, т.е. закрыть без разрушения инфраструктуры. Эти шахты будут составлять мобилизационный резерв государства на перспективу, с учетом непрогнозируемой динамики роста стоимости углеводородного сырья и стремительного убывания его запасов.

Шахты третьей группы необходимо закрывать. Как вариант, они могут быть бесплатно переданы трудовым коллективам или частному бизнесу, готовым в обмен на отказ от госдотаций продлить их эксплуатацию. Такой механизм особо оправдан в тех случаях, когда неперспективная шахта является существенным градообразующим фактором.

Временный дефицит отечественного угля может быть восполнен увеличением импорта и компенсирован мероприятиями по более рациональному использованию угля на тепловых станциях.

Государство должно перейти к продуманной программе адресной финансовой помощи работникам закрывающихся или консервирующихся шахт, что позволит ликвидировать коррупционные схемы использования денежных средств. Приоритетом для госбюджета в топливно-энергетическом комплексе должны стать программы энергосбережения и энергоэффективности, реконструкция инфраструктуры коммунального хозяйства городов, поддержка развития альтернативных источников энергии.

Необходим радикальный пересмотр нереалистичной и противоречивой «Энергетической стратегии Украины до 2030 года», утвержденной в 2006 году. Новый документ должен определять конкретные структурные, технические и технологические преобразования экономики страны, которые будет осуществляться государством и субъектами хозяйственной деятельности в условиях ограниченности запасов и роста стоимости основных энергетических ресурсов.

И последнее. Государство обязано осуществить безотлагательные и жесткие меры по демонополизации угольной отрасли. Если это не удастся, все разговоры о прозрачном и конкурентном рынке угля так и останутся разговорами.