Повесть о счастливом человеке

«Век-волкодав» (определение О.Мандельштама) было беспощадным к человеческому достоинству в конечном итоге, к самой человеческой жизни; это хищный «красный век» ломал без малейшего сожаления миллионы судеб, превращал эти судьбы в «лагерную пыль», насиловал с животной похотливостью святые идеалы и чистую веру, все делал, чтобы железом и кровью, голодом и колючей проволокой ГУЛАГов и нацистских концлагерей запугать народы, показать им: вы — не союз свободных личностей, вы — ничто, нуль (однако пели: «Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей...»)

Человек, о котором мы хотели бы рассказать читателям, украинец Иван Козяр (1904—1989), в полной степени почувствовал на себе всю безграничную жестокость ХХ века (да и хронологически вехи его жизни, как видим, почти совпадают с началом и концом этого века). Сын независимых трудящихся, «ради счастья которых» будто и делали революцию большевики (отец — рабочий, строил и чинил железнодорожные пути, мать батрачила), родом из Иллинецкого района современной Винницкой области, Иван с 10 лет должен был самостоятельно зарабатывать себе на жизнь (отец был мобилизован после начала Первой мировой войны, мать прокормить семью не могла). Однако одаренный парнишка, несмотря на все это, смог получить надлежащее образование: окончил начальную школу, потом — гимназию в Иллинцах, где был одним из лучших учеников. Когда юноше исполнилось 20 лет, Иван Козяр был призван в ряды Красной армии, оттуда он демобилизировался уже офицером. Начиная с года, Козяр быстро получил профессию бухгалтера-экономиста, служил в системе Украинского сельскохозяйственного кооперативного центра, женился, впоследствии работал преподавателем в агрономическом техникуме в родных Иллинцах. Конечно, он был свидетелем человеческих трагедий, Голодомора, репрессивных мясорубок, но в целом сохранял лояльность к Советской власти, искренне считая, что нужно выполнять порученное дело — быть преподавателем, и то — квалифицированным преподавателем, потому что все, кто знал Ивана Козяра, высоко ценили его как специалиста-педагога.




Поэтому никаким «врагом народа» Козяр не был. Тем ужаснее было его потрясение, когда 2 октября 1936 года энкаведисты арестовали Ивана, выдвинув абсурдное обвинение в создании какой-то «контрреволюционной группы». Месяцы допросов, пародия на суд, тюрьма в Виннице, Одессе и Херсоне — и вот приговор: 4 года лагерей и 2 года «правопоражения» (уже через 3—4 месяца за аналогичную статью давали как минимум 10 лет, если не расстрел, так что Ивану, так сказать, «повезло»). Наказание он отбывал в страшном Сиблаге (конкретно в Алтайском крае и Кемеровской области). Жизнь Козяру спасло то, что на лесоповале, где он работал, произошел несчастный случай: падающее дерево покалечило Ивана (его напарник был убит). Принимая во внимание квалификацию пострадавшего, который стал неспособным к физическому труду, ему была поручена работа по специальности (бухгалтерская и канцелярская). Благодаря этому он выжил.

В октябре 1940 года — освобождение из ГУЛАГа (очень редкий случай!), скитания, поиски работы, труд на маслозаводе в Иллинцах. Началась война. Иван продолжал в 1941—1943 гг. работать на маслозаводе, избежав репрессий оккупантов, а когда советская армия подошла к Иллинцам, Козяр, прекрасно зная, как поступают сталинские опричники с теми, кто «находился на оккупированных территориях» (а тем более, если этот человек уже был осужден по политической статье), спасая себя и семью от явной гибели, навсегда оставил Иллинцы, Винниччину и Украину. После крайне жестоких испытаний (существовала в 1945—1946 гг. реальная угроза выдачи, угроза в числе десятков и сотен тысяч таких же беженцев, или же «перемещенных лиц», быть депортированными обратно в СССР — согласно разрешения, которое дала на это западная власть!), Иван Козяр и его семья оказались в Дании, а в 1947 году — в Канаде.


Несмотря на то, что пришлось начинать буквально с нуля, без денег, без знания языка, упорный, добросовестный труд, суровая экономия во всем дали свои плоды. Последние три десятилетия жизнь Ивана Козяра в Канаде — это достаток, уважение окружающих, покой. Но одно желание мучило его: нужно написать воспоминания, рассчитанные на западного читателя, который (был!) неосведомлен с реалиями сталинского СССР, где простым, ясным, понятным языком рассказать о своей жизни, обо всем виденном в Украине и в ГУЛАГе, рассказать Правду об одном из самых ужасных тиранических режимов в истории человечества.



Уже в последние годы жизни Иван Козяр завершил работу над своими «Воспоминаниями». Это — огромный том объемом свыше 600 страниц вышел сейчас и в Украине — благодаря подвижническим усилиям доктора исторических наук, профессора, отца Юрия Мыцика и кандидата исторических наук Инны Тарасенко, которые осуществили перевод и редактирование текста. Особый интерес представляют первый том «Воспоминаний» («Волки и овцы») и второй том («Враг народа»). Учитывая большое морально-очистительное и познавательное значение труда И. Козяра, предлагаем читателю фрагменты из нее.

ТОМ 1. «Волки и овцы». Пролог

«Можно сказать, что почти в каждой стране есть овцы и есть волки; жизнь «овец» во многом зависит от кровожадности «волков». Чтобы хоть немного урегулировать отношения между ними и сделать жизнь возможной, необходимо, чтобы «овцы» не были слишком послушными. Тогда «волкам» пришлось бы быть умеренно кровожадными...»

ТОМ1. Раздел «Кто не с нами, тот против нас»

«Я поневоле задумался, будет ли интересным читателю описание серых, жестоких тюрем, голода, лесозаготовок в Сибири, описание гибели людей от голода, холода, эпидемий и террора... Тогда я ответил себе, что мало у кого была возможность прочитать хоть что-либо из жизни в первые 20 послереволюционных лет. Еще меньше возможностей у читателя прочитать написанное очевидцем, который пережил все этапы жизни, преисполненной террором, голодом, холодом, репрессиями и другими бедами, что называлось периодом построения социализма и бесклассового общества. Поэтому пусть ласковый читатель поинтересуется и серыми и мрачными пейзажами, а не только яркими красками пропаганды. Строительство социализма в период, который я затронул, было почти законченным в СССР, а в других государствах этот процесс развивался (и развивается) на практическом опыте СССР. Общество не строили и не строят идеалисты и творцы идей социализма-коммунизма. Социализм и бесклассовое общество строятся на новый манер, по новому образцу не известной никому идеи диктатуры, террора, насилия и крови».




Том 1. «Волки и овцы». Раздел «Жестокая действительность»

«Во времена нэпа я работал в Украинском сельскохозяйственном кооперативном центре в Харькове. В одном отделе со мной работал мужчина лет 38, Сергей Савченко. Он был русский, но фамилию изменил на украинскую, что не запрещалось. Постоянно был полупьян, мне все время приходилось помогать ему по работе, за это он был со мной в хороших, откровенных отношениях. Когда руководство делало ему замечание за пьянство и прогулы, он говорил: «Какое-то дурачье делает мне замечания! Я был и есть больше Вас, я работал чекистом в советах и выполнял большие государственные задания». Его побаивались. Многократно вечером за бутылкой Савченко рассказывал мне о работе в ЧК, своей и коллег, сотрудников. Когда он говорил об этом, его глаза наливались кровью, по лицу пробегали судороги, он сжимал пальцы на руках. Он пил водку, запивая водой, и за вечер съедал не более половины яйца или маленького кусочка рыбы. В это время он был похож на зверя, который только что победил свою добычу.

Савченко рассказывал, что чекисты работали только ночью, а на работу всегда шли под воздействием кокаина. Работали группами, вечером получали задачу, кого и где схватить и привезти в тюрьму. Кое-кто при аресте сопротивлялся, таких убивали на месте. Забирали мужчин, женщин, были случаи, что в тюрьмах не разделяли мужчин и женщин, потому что судьба их была одинаковой. Многие из них сходили с ума, женщины кричали, плакали, видя в помещении уже убитых. Молодых женщин насиловали, а если они сильно сопротивлялись — резали им грудь, разрезали органы. Мужчинам ломали руки, выкалывали глаза и так далее. Но бывали случаи, когда схваченных отпускали, если они могли доказать, что арестованы ошибочно. Остальные были жертвами. Никакие расследования, следствия и суды не проводились.

В другой раз он мне рассказал, что его жена тоже работала в ЧК, еще до их брака. Его жена была высокая, худая и некрасивая, но у нее были красивые темные волосы и немного смугловатое лицо. Рассказывая о ней, Савченко покачивал головой: «Ты не можешь себе представить, какая оная злая; вот у нее красивые волосы, так она не терпит конкуренции, чтобы какая-нибудь другая женщина имела красивые косы; когда приводили арестованных женщин и у них были красивые волосы, так она вырывала у них волосы вместе с кожей. Оная была настоящий чекист», и добавлял, что сам он был мягче ее. Когда-то, когда Савченко работал в Ленинграде, арестовали двух девушек из «буржуазии»; его группа должна была их расстрелять. Когда их вели на расстрел, девушки шли медленно и пели «Боже, царя храни», и будто бы не боялись смерти. «Я шел тоже медленно, и у меня было какое-то чувство сожаления, и я сам себе сказал: я не буду их убивать. И сдержал слово, я их не расстрелял, стреляли другие», — вспоминал Савченко».


Том 1. «Волки и овцы». Раздел «Неорганизованные «овцы»

«Правительство УНР выехало за границу, но борьба не прекратилась. Она будет продолжаться до тех пор, пока украинцы и другие вольнолюбивые народы под советским режимом не завоюют себе волю и независимость. Близок час, когда даже предатели украинского народа, состоящие на службе у советов, станут в ряды активных борцов против советов за свободу и независимость».

Том 1. «Волки и овцы». Раздел «Массовый голод. 1932—1933 годов»

«Чтобы увидеть признаки голода, необходимо было идти в жилища людей. Такие признаки можно было увидеть на людях везде — на улицах, во дворах, на огородах, на одежде, обуви, на их лицах, на домах извне и тем более изнутри. Особенно внешние признаки голода были заметны на детях. Полуголодные люди и те, кто иногда недоедал, был зол, даже лют. Их раздражительность была необычна, вела к ссорам в семьях, с соседями, родными и местной властью. Такие люди временами слишком быстро двигались, нервничали, по два-три раза пересказывали одно и то же. Иногда они стояли или сидели, задумавшись, а затем спешили без надобности и вроде бы ни о чем не думали.

Те же люди, но в состоянии голода, были разными. Чем больше люди голодали, тем больше они становились тихими, в них ослабевали умственные способности и терялась хорошая память. Люди в ситуации голода были беспомощны, послушны и не протестовали. Они мало или вовсе не плакали и не раздражались, они не реагировали на успокоительные слова и были безразличны к обещаниям на будущее. Люди желали, чтобы их не тревожили и стремились быть в одиночестве со своими мыслями. В начале голода матери беспокоились о малолетних детях, тоже голодных. Эти страдания матерей были тихими, по большей части без слез, к тому же они вроде бы возлагали всю вину за то несчастье, которое их постигло, на себя, хотя они в этом были вовсе не виноваты. Потом матери становились все более безразличными и во многих случаях раздражались присутствием детей, которые жаловались. Мужчины в такой ситуации становились нелюдимыми, безразличными, бессильными и пытались находиться вне семьи».


Том 2. «Враг народа». Раздел «Следственные допросы»

«...Вместе со всеми иными заключенными один из энкаведистов привел меня в комнату №72. В ней стоял канцелярский стол, за которым сидел молодой мужчина в возрасте 27—28 лет в форме НКВД. Перед столом стояла деревянная табуретка, больше никакой мебели в комнате не было. Мужчина, который сидел за столом, указал мне рукой на табурет и сказал низким голосом «садись», я поблагодарил и сел. Он просматривал бумаги, иногда глядя на меня... Когда он заполнил анкету, то дал ее мне подписать. Потом спросил: «Знаешь ли ты, за что арестован?» Я ответил: «Нет». «Не знаешь?» — спросил он опять, а я молчал. «Так, — продолжал он, — органами НКВД разоблачена контрреволюционная организация, в состав которой входят учителя агротехникума и десятилетки (средняя школа), в том числе и ты как активный член. Предварительным расследованием установлено, что эта контрреволюционная организация осуществляла тайные собрания, митинги, принимала решения и так далее, все действия были тщательным образом законспирированы. Доказано также, что главной целью контрреволюционной группы было осуществить вооруженное восстание против советской власти; для осуществления этой цели членом контрреволюционной организации стал учитель Крижановский, он же командир Красной армии в запасе; но учитель Крижановский не выдержал даже предварительного следствия и застрелился, что окончательно разоблачило конспирацию. Я следователь, моя фамилия Маглеваный, мне и моему коллеге, его фамилия Волошин, поручено органами НКВД осуществить расследование всех действий вашей контрреволюционной бандитской организации и разгромить ваше гнездо». После короткой паузы Маглеваный опять начал: «В соответствии с важностью преступления, которое подтверждено предварительным расследованием, тебе инкриминируется обвинение согласно статье 54, параграфы 2 и 11 Уголовного кодекса УССР, за которую предусмотрено наказание — расстрел и конфискация имущества». Следователь замолчал и пристально посмотрел на меня. Я хочу спросить всех, кто мне может ответить, какие нервы, какие организмы способны выдержать такую экзекуцию, такое варварство, такой террор?»

Из раздела «Эпилог»

«Свободный труд в свободной стране, а не рабство в советах, дает право на свободную, приятную и полезную жизнь и для себя, и для страны. Этого и достигла моя семья, прибавив к труду расчет и экономность. Новый Горизонт (мы называем его «Наш Сяючий Обрій») мы нашли в милой нам, Богом благословенной Канаде.

22 февраля 1981 года, Виннипег».


* * *

Вот такая трагедия жизни в беспощадном веке — трагедия со счастливым концом...