Трепещите, лягушатники! Наши идут!

…талантов у них в избытке. Но иногда случается чудо, и французы стоя рукоплещут чужестранцу. Тогда населению страны, откуда оцененный гений родом, не грех гордо заявить: «Мы поразили Францию!»

Случалось, что и украинцев французы носили на руках. Не всегда, правда, на родине гордились их успехами. Ставших героями капиталистической Франции записывали в предатели и враги народа: Сержа Лифаря не пускали поклониться родным березкам, Вертинского пустили, основательно потрепав нервы, Паражданова таскали по тюрьмам. Но время все расставляет по местам, и сейчас нет надобности скрывать гордость за наших во Франции.

Идол Гранд-опера

Один из памятников на кладбище Сент-Женевьев де Буа украшает короткая надпись «Серж Лифарь из Киева». Великий танцовщик, в 17 лет покинувший родные просторы, о Киеве никогда не забывал: «Даже блестящий, прекрасный Париж не смог заставить меня, киевлянина, украинца, забыть мой любимый Киев и мой лучший в мире Днепр».

Сережа Лифарь, который, к слову, в киевской балетной школе слыл неуклюжим и бесталанным учеником, попав в поле зрения самому великому продюсеру всех времен и народов Сергею Дягилеву, в мгновение ока превратился в прима-танцовщика Русского балета, звезду Гранд-Опера и идола всего Парижа. Дягилев умел разглядеть талант – французская публика замирала от восторга, глядя на танец киевлянина. Возвращаться на родину совсем не хотелось - оттуда доносился грохот канонады Гражданской войны. Лифарь остался во Франции и на долгие годы стал национальным героем. В его честь в Сорбонне создали кафедру хореографии и балет признали академической наукой.

Великий Пьеро

Александр Вертинский, выросший в Киеве в доме 43 по Владимирской улице, начал свою артистическую карьеру в киевском литературном собрании Софьи Николаевны Зелинской. Потом артист отправился искать счастья в Москву, а в 1920 году, с первой волной эмиграции, попал в Европу.

Парижский период жизни, продлившийся почти десять лет, оказался самым счастливым в жизни Вертинского: «Я любил Францию искренне, как всякий, кто долго жил в ней. Нигде за границей не чувствовал себя так легко и свободно. Это был город, где свобода человеческой личности уважается… Ни с одним городом мира у меня не связаны такие воспоминания, как с ним!»

К публике, состоявшей поначалу из русских эмигрантов, вскоре прибавились и французы, которых заворожил ни с чем не сравнимый шарм шансонье. Вертинский купался в славе, деньгах и всеобщем признании. Можно было бы ставить точку, если бы не всепоглощающая тоска по родине, которая все-таки взяла верх, и после скитаний по миру Вертинский воплотил мечту всех потерявших родину артистов – умер в советской гостинице после спектакля.

Украинский грузин

Однажды Сергей Параджанов, грузинский армянин, снявший самый украинский фильм, зашел между делом на почту и оправил телеграмму следующего содержания: «Кремль. Косыгину. Так как я являюсь единственным безработным режиссером в Советском Союзе, прошу пропустить меня голым через советско-иранскую границу. Может быть, я стану родоначальником иранского кинематографа».

Удивительно, что после такого Параджанова все-таки выпустили за границу. Не в Иран, конечно, а во Францию, на Каннский фестиваль 1964 года. Даже Советское правительство, тонким вкусом не отличавшееся, видимо, шестым чувством понимало, что фильм «Тени забытых предков», снятый по мотивам книг Коцюбинского, утрет буржуазной Европе нос. Утер - 28 призов международных кинофестивалей, строчка в Книге рекордов Гиннесса, как о самом награждаемом фильме, и мир, узнавший, что есть на свете украинцы.

Король льда

На Олимпиаде 1992 года, проходившей во французском городе Альбервилле, дарили стеклянные медали - не удержались французы, поэпатировали публику. Но шутки шутками, а привычные награды из драгметалла вручали своим чередом. Золотую медаль в одиночном мужском катании получил одессит Виктор Петренко, тоже любитель экспериментов – вышел на лед с привязанной к шее куклой. Французы сдались.

Герой нашего времени

Олег Скрипка, человек-оркестр, в 1990 году вместе с группой «Вопли Видоплясова» отправился в Париж налаживать французско-советские связи. И даже если «гарному хлопцу» всю Францию поразить не пришлось, то одна отдельно взятая француженка по имени Мари Рибо перед голубоглазым красавцем не устояла – пошла с ним под венец.