Политическое искусство обмена, или Кого и почему не радует «освобождение наших ребят»
В то время как 35 освобожденных украинцев сходили с трапа самолета на родную землю, их соотечественники ожесточено спорили между собою, «перемога» ли это или же «зрада». Почему нынешний обмен пленными вызвал столько неоднозначную реакцию у политиков, а затем и у поддерживающих их граждан, и что на этот раз пошло не так? Ответ на этот вопрос может вас шокировать…
Медные трубы
Важной частью любой политики является умение расставлять акценты. Уже за первые сутки после обмена пленными, в украинских СМИ их было расставлено очень много. На чем старались акцентировать наше внимание?
Самым острым стал спор, кого именно должны благодарить за своё освобождение вернувшиеся домой украинцы. Понятно, что не Путина, хотя именно он их и отпустил (но ведь перед тем он же их пленил). Нет, речь о том, кто именно из украинских политиков договорился с российским президентом об обмене пленными. Казалось, ответ очевиден: Владимир Зеленский сам сказал, что обмен стал возможен благодаря его личному разговору с Владимиром Путиным. Два президента договорились между собою, всё выглядит логично.
Но почему же тогда так сильно обиделся Петр Порошенко, который даже не прибыл на встречу освобожденных моряков (а ведь это он их отравлял в руки россиян), но зато дал интервью, в котором приписывал эту «перемогу» себе? Утверждая, что это он, «как пятый президент Украины, причастный к освобождению тысяч наших соотечественников» (во загнул!), заложил основы и этого обмена - мол, это под его руководством украинские дипломаты и адвокаты победили Россию в Международном морском трибунале (ММТ).
Речь Порошенко тут же подхватили «порохоботы», загалдевшие о том, что 24 моряка (большая часть освобожденных пленных) были возвращены Россией не по договоренности, а потому что Путина к этому якобы принудил ММТ – ну а решение трибунала было следствием «титанической работы» команды Порошенко. Раздались даже обвинения в том, что Зеленский присвоил себе их победу! Авторы этих обвинений, видимо, не заметили, что Зеленский как раз не хотел делать из этого обмена громкого шоу. Возможно, он и в аэропорт приехал лишь в силу традиции, заложенной Петром Порошенко.
Кстати, ряд наших политиков и журналистов с подчеркнутым презрением подчеркнули, что в то время, как в Киеве возвращающихся украинцев «торжественно встречали как героев», то в Москве освобожденных россиян не встретил никто – ни Путин, ни депутаты Думы, ни толпа журналистов. Мол, вот оно, отношение России к свои гражданам! Правда, при этом никто не уточнил, что из 35 обменянных «россиян» гражданами РФ являются лишь 12, остальные же это... граждане Украины или лица с двойным украино-российским гражданством (одно получили, от второго не отказались). Но о гражданстве поговорим чуть ниже, а сейчас сосредоточимся на двух акцентах: торжествах и личности главного «освободителя».
Главный «миротворец»
Третьим на эту роль претендует Виктор Медведчук, а также начавший ему «ассистировать» (в визитах к Путину) Вадим Рабинович. Претензии Медведчука более обоснованные, чем Порошенко. Во-первых, он как раз недавно был в России с очередным визитом, во-вторых, он уже давно занимается переговорами об обмене пленными в рамках Минских договоренностей. Более того, в президентство Порошенко, который отказывался от диалогов с Путиным, такими переговорами занимался только Медведчук – ставший как бы «нейтральным» посредником-переговорщиком. Впрочем, как утверждают слухи, все поездки Медведчука в Москву «благословлял» сам Порошенко, играя в некую замысловатую игру, выгодную им обоим.
Выгодную чем? Медведчук на теме переговоров об обмене пленных смог вернуться в публичную украинскую политику. Давайте не будем опускаться до уровня национал-патриотов, обиженных на Медведчука еще с 2001 года, и демонизировать его – это обычный украинский политик-олигарх, поумнее многих, и он вовсе не какой-то там «антиукраинский антихрист», пусть даже будучи кумом Путина. Однако согласимся с тем, что хотя Медведчук является умелым организатором и тонким игроком закулисной политики, он никогда не был популярным публичным политиком, нет у него такого таланта. Поэтому вместо пылких речей с трибуны или в студии ток-шоу, ему куда проще поднимать себе рейтинг какими-то действиями, о которых потом раструбят его журналисты (даром он, что ли, телеканалы скупает).
Медведчук в роли «освободителя» украинцев, а также в роли «миротворца» в рамках Минского процесса вызывает симпатии многих избирателей, и их голоса, как бонус, получила партия «Оппозиционная платформа». Чтобы она делал без Медведчука? Просто бы и дальше критиковала власть. Медведчук же придал «Оппозиционной платформе» имидж политической силы, которая может самостоятельно, чуть ли ни вопреки противодействию официального Киева, решать такие вопросы – приближая Украину к реализации всех пунктом Минских соглашений. Насчет реального приближения можно поспорить, но зато имидж такой был. Порошенко блокировал Минский мир, Медведчук и «Оппозиционная платформа» как бы продвигали – и их дуэт работал бы великолепно, мороча головы своим избирателям, если бы не Зеленский.
Вот почему в «Оппозиционной платформе» тоже сильно обиделись на то, что команда Зеленского отобрала у них «перемогу». Отобрала официально: новый глава СБУ Баканов заявил, что Виктор Медведчук не причастен к нынешнему обмену пленными. Разумеется, главы Службы Безопасности тоже бывают «неискренними» (особенно хорошо это было видно по предыдущему председателю Василию Грицаку), но в данном случае мы не выясняем, кто же из них врет, а обращаем внимание на то, что команда Зеленского ведет против команды Медведчука наступательную политическую войну.
Нужно особо подчеркнуть, что в данном случае команда Зеленского стремилась лишить их лавров «освободителей», но не забрать эти лавры себе. Порошенко на его месте уже влез бы на трибуну и толкнул речь о «мы здобулы», а Зеленский лишь с неохотой ответил на несколько вопросов журналистов. И это очень обнадеживает в том плане, что он не планирует пиарить себя на этой теме и впредь – в отличие от Порошенко и Медведчука. А значит, периодические обмены пленными прекратятся… по причине отсутствия оных.
«Шпионы» и «террористы»
Чтобы окончательно раскрыть глаза на данную тему, нам нужно внимательно присмотреться ко всем 70-ти пленным, 35-ти с украинской и 35-ти с российской стороны. Для украинцев это не так и просто, потому что у нас данная тема освещается исключительно в ракурсе, заданном пропагандисткой машиной Порошенко. Арестованных в России украинцев она называла не иначе как заложниками и политическими заключенными, воспевала как героев (даже если ничего героического они не совершили) и регулярно требовала их немедленного освобождения. А вот про пленных в украинских тюрьмах говорили коротко: террористы и российские шпионы.
Правда, в нынешней команде обмена всё-таки оказалось три «звезды». Это Владимир Цемах, бывший командир роты ПВО «ополчения ДНР», подозреваемый в причастности к катастрофе Боинга-777, из-за чего его и выкрала СБУ еще 27 июня. Однако просидевший в камере более двух месяцев, Цемах вызвал интерес голландских следователей только перед самым своим обменом. Но еще больше он заинтересовал «порохоботов», устроивших из-за выдачи Цемаха истерику: мол, Зеленский отдает Росси важного свидетеля или даже непосредственного исполнителя! Но если он так важен, почему следствие Нидерландов два месяца не обращало на него внимание?
Это Кирилл Вышинский, главред «РИА-Новости Украина», арестованный в 2018 году по обвинению в государственной измене и «прокремлевской пропаганде». И это Евгений Мефедов, одесский «антимайдановец», обвиняемый в участие в событиях 2 мая 2014 года на стороне «сепаратистов» (со стороны национал-радикалов обвиняемых до сих пор нет). Вышинский и Нефедов стали одними из самых известных политзаключенных Украины – хотя украинские власти и национал-патриоты категорически отвергают наличие политзаключенных в Украине.
А еще из 35 человек, переданных России, конкретно российскими гражданами являются лишь 12. Даже Цемах является гражданином Украины (уроженец и житель Донецкой области), а у Вышинского два паспорта, украинский и российский. Это вызвало ехидные смешки о том, что Киев так и не смог наскрести для обмена 35 «российских военнослужащих», которых якобы брали в плен десятками. Действительно, в списке мы находим лишь шестерых россиян, участвовавших в боевых действиях на Донбассе в качестве «добровольцев» (кто-то бывший военный, а есть и вовсе преподаватель из Петербурга), а вот еще несколько бывших боевиков – это граждане Украины. И еще дюжина граждан Украины, арестованных за шпионаж (как николаевский скульптор Кореновский), «антиукраинскую пропаганду» и т.д. И трое крымчан «перешедших на службу оккупантам».
Получается какой-то юридический казус: граждан Украины обоснованно арестовывают за участие в вороженном сепаратистом мятеже и боевых действиях против украинских силовиков (нравится, не нравится – но это закон), однако затем их, вопреки всем законам, почему-то выдают России! Выдают вместе с гражданами Украины, арестованных за какой-то «шпионаж» и «антиукраинскую пропаганду». Это абсурд!
Но если мы обратимся к списку украинцев, выданных Россией, посмотрим на него трезвым взглядом (а не «порохоботским»), то мы увидим такую же «сборную солянку». Из 35 украинцев лишь двоих удалось «оформить» как бывших участников боевых действий против РФ – это «унсовцы» Клых и Карпюк, участвовавшие в Кавказской войне на стороне «дудаевцев».
Остальных 33 украинца просто «схватили», по разным поводам и обвинениям. 24 моряка взяли в Керченском проливе, куда их отправил Порошенко. Беднягу Гриба арестовали за неумные «фантазии» в интернет-переписке (предложение устроить взрыв на школьной линейке) и осудили как террориста. Обвинение в подготовке терактов получил Сенцов и еще несколько задержанных граждан Украины. Да, обвинения вроде бы серьезные – но доказательная база у них еще слабее, чем в деле против Надежды Савченко. Тут совершенно понятно, что подобным образом Россия формировала свой «обменный фонд», арестовывая подходящих украинцев – кого удавалось хоть косвенно обвинить в каких-то «антигосударственных» преступлениях. И точно так же поступала при Порошенко Украина.
И снова обратим особое внимание: ежегодно в РФ арестовывают сотни граждан Украины, совершающих бытовые и умышленные уголовные преступления - равно как и наоборот, в Украине арестовывают ворующих или хулиганящих граждан России. Но их в «обменные фонды» не включают, нет! Никаких уголовников, никаких реальных преступников – только политических и «околополитических», хотя при этом Киев и Москва упрямо отрицают наличие у себя политзэков.
Заложники старой политики
Первый официальный обмен пленными произошел еще осенью 2014 года. Тогда это были еще стопроцентно настоящие военнопленными, взятые в ходе боевых действий на Донбассе. С украинской стороны их были сотни, попавшие в плен в «котлах» 2014 года. Со стороны противника в плену оказалось несколько меньше, и среди них был большой процент граждан РФ. Это объяснялось просто: боевики из числа местных жителей Донбасса, в случае чего, просто переодевались в гражданское и «растворялись» среди цивильного населения, возвращались к себе домой. Но их арестовывали уже потом, по доносам соседей.
Когда же реальные боевики иссякли, начали арестовывать «пособников» и «информаторов», а затем «пропагандистов». Точно так же потом начали поступать и в Донецке, арестовывая сначала «корректировщиков ВСУ», затем местных «шпионов СБУ» и «украинских националистов», а потом и просто людей, негативно высказывавшихся о «Новороссии».
Самые крупные обмены состоялись в декабре 2014-го (222 сепаратиста на 145 украинских солдат) и в декабре 2017-го (223 на 73). В общей сумме стороны отпустили по несколько сотен удерживаемых (а не тысяч, как уверяет Порошенко), из которых военнослужащими Украины и боевиками ЛДНР были чуть менее половины. По сути, реальные пленные почти закончились еще в 2017 году, да и обмены с тех пор стали очень редкими. И еще одна важная деталь: если первые обмены происходили между Киевом и Донецком, то затем Порошенко прекратил и запретил любые переговоры с сепаратистами, перенеся акценты на Москву. Ведь как раз тогда он ввел в политику свой тезис о том, что конфликт на Донбассе является не внутренним, а прямой агрессией России.
Соответственно, об арестованных в Донецке и Луганске противниках сепаратистов тут же забыли, зато порошенковская пропаганда регулярно рассказывала об украинцах, арестованных и содержащихся в России. Одно время СМИ даже печатали бюллетень состояния здоровья то голодающего, то снова кушающего Сенцова, заставив украинцев вспомнить старую песенку советских времен: «…и в этот трудный час, за каждого из нас, доктор Хайдер снова начал есть!». Для Порошенко это стало важной частью его модели «украино-российской войны», одним из фактов «агрессии Кремля». И когда Сенцова и Гриба оказалось недостаточно, он «подбросил» России целых 24 украинских моряка, отправив их в Керченский залив.
Одновременно с этим начала восходить политическая звезда Медведчука. Он «вхож» в Кремль, а потому является эффективным переговорщиком с российской властью – а через неё он может влиять и на нынешнее полностью подконтрольное Москве руководство ЛДНР. Но Медведчук вряд ли бы добился успеха в переговорах с Захарченко и Плотницким, так что их убрали как-то очень вовремя. И еще одно наблюдение: очень перспективным кандидатом на роль переговорщика по обмену пленными с ЛДНР времен Захарченко-Плотницкого была Надежда Савченко. Которую тоже как-то вовремя и быстро убрали с политической сцены (благо, хоть жива и на свободе осталась).
Пленных больше не будет?
Всё это наводит на мысль о том, что процесс обмена пленными, начавшийся осенью 2014-го, к 2019 году превратился в какую-то замысловатую политическую игру, в которой обмениваются уже не пленными, а просто заложниками – то есть людьми, большинство из которых арестовано по самым надуманным обвинениям.
В эту игру увлекательно играли Порошенко, Медведчук и Путин, и у каждого их них были в этом свои интересы. Трудно сказать, сколько бы она продолжалась и чем закончилась, но сам факт того, что ради этой странной игры продолжались бы аресты украинцев как в России, так и в Украине, сильно огорчает. Ведь мы скатывались к ситуации, когда в России могли арестовать любого украинца, который участвовал в АТО или был на Майдане – а в Украине могли бы арестовать любого украинца, выказавшего сомнения в порошенковской модели мироздания (как «антиукраинского пропагандиста»).
Однако эту игру испортили выборы 2019 год и победа команды Зеленского. Хотя во многом она повторяет политическую линию Порошенко, различия между ними существенны. Но в любом случае мы видим, что Зеленский низводит на уровень политических статистов как своего предшественника, так и «Оппозиционную платформу». Низводит очень просто, выводя их из активной политики, разрушая выстроенными ими вавилонские башни «здобуткив».
Порошенко уже фактически предстал перед украинцами голым королем, пять лет морочившим им головы своими байками. Теперь Зеленскому нужно убрать Медведчука как посредника в переговорах с Путиным. Сначала начав эти переговоры (отказавшись от принципов Порошенко), а затем подняв вопрос о том, нужны ли в них посредники. Более того, у Зеленского есть шанс немножко переиграть и Кремль, начав прямые переговоры с Донецком. Для чего, опять же, нужно отступить от тезисов Порошенко – а чтобы сделать это, нужно публично и популярно объяснить их порочность.
Конкурентно же по теме «пленных», Зеленский сделает очень позитивный шаг, если сумеет сразу же договориться с Путиным о прекращении пополнения «обменных фондов». То есть, как минимум, в России и в Украине украинцев перестанут арестовывать по надуманным обвинениям в «шпионаже» и «терроризме». И тогда никакие обмены больше не понадобятся, потому что «пленных» просто не останется. Вопрос же по политическим заключенным в Донецке по должен полностью закрыться после реализации Минского мира
Думается, что для «Оппозиционной платформы» это не станет катастрофой, потому что её новый лидер сможет использовать свои связи в Кремле для каких-то других полезных договоренностей, например экономического характера. А вот для Петра Алексеевича шансов напомнить о себе становится всё меньше и меньше. Но это огорчает лишь его «порохоботов», ряды которых стремительно тают с каждым днем.