Вши, тиф и Гитлер. Как погибли немецкие пленные Сталинграда
Выступление школьника из Нового Уренгоя по поводу участи немецких пленных в Сталинграде воскресило совсем не новую тему. Из капитулировавших с Паулюсом немцев лишь очень немногие пережили войну. Вопрос о том, почему умерли пленные, действительно не праздный. И когда юноша заявил в бундестаге о смерти немецких солдат "от тяжёлых условий плена", он поднял куда более любопытный вопрос, чем может показаться на первый взгляд.
Судьба попавших в окружение немецких солдат действительно была печальной. 25 ноября, когда котёл только сформировался, внутри находилось, по данным штаба окружённой 6-й армии, 284 тысячи солдат и офицеров. 27 тысяч из них было эвакуировано самолётами. После сдачи основных сил армии во главе с Паулюсом советские похоронные команды подобрали в степи и захоронили 147 тысяч окоченевших трупов, а ещё примерно 91 тысяча человек отправилась в плен. Из них только шесть тысяч смогли дожить до конца войны. То есть умерло 14 из каждых 15 попавших в плен солдат. Это действительно необычная ситуация. В целом за войну лишь около 15% немецких военных не пережило плена — при том, что в немецком плену погибло, по разным данным, от половины до двух третей захваченных советских военнослужащих.
Коллапс
Чтобы понять причины случившегося, придётся вернуться немного назад. Хотя это несколько неожиданно, серьёзные проблемы со снабжением немецкие войска в Сталинграде начали испытывать ещё в октябре 1942 года, когда вовсю шли уличные бои. Жидкая цепь одноколеек в тылу Паулюса не справлялась с поставками продуктов. В результате ещё безо всякого окружения немцы почувствовали смрадное дыхание приближающегося голода. Ещё до окружения немцы начали забивать лошадей в некоторых дивизиях. Лошадь — это обычный для вермахта транспорт, но теперь это был не более чем передвигающийся своим ходом суповой набор. Запасы мяса, картофеля, консервов подходили к концу, поезда с провиантом стояли в бесконечных пробках на станциях. Ещё до всяких боёв на окружение немецкие военные получали лишь немногим более половины калорий, необходимых для тяжёлых физических работ на воздухе.
После того как в конце ноября 6-я армия Паулюса попала в окружение, ситуация стала для немцев катастрофической. Судьбу немецких войск решил лично Гитлер. 22 ноября, когда клещи сомкнулись, фюрер пригласил на совещание Ганса Ешонека, начальника штаба люфтваффе. Тот заявил, что снабжать окруженцев по воздуху — вполне реальное дело, если для этого получится привлечь дополнительные силы. Однако в любом случае речь шла о доставке грузов в "котёл" по нижней границе нормы. Вскоре выкладки Ешонека повторил Геринг. Удивительно, но одно из важнейших решений в ходе мировой войны принималось второпях: Геринг спешил на выставку антиквариата, а Ешонеку просто не дали времени сделать необходимые расчёты.
Неудивительно, что в реальности снабжать проморённых голодом и холодом окруженцев не удалось даже в скромном запланированном объёме. Окружённой армии требовалась как минимум тысяча тонн груза в день. Реально даже на пике усилий люфтваффе сбрасывали в "котёл" по 130–140 тонн грузов в сутки, а чаще всего — менее ста тонн. РККА позаботилась о горячей встрече авиаторов, летавших на снабжение Паулюса. Самолёты обстреливались зенитками, атаковались истребителями на всех этапах, а во время погрузки и разгрузки аэродромы обрабатывались штурмовиками и бомбардировщиками.
В результате 488 самолётов было сбито в воздухе или уничтожено на земле, погибло до тысячи членов экипажей, а оставшиеся регулярно не могли взлететь без основательного ремонта и замены раненых и убитых авиаторов. Апогеем этих усилий стало уничтожение авиабазы в Тацинской, откуда летали снабжать окружённых. Общий итог усилиям люфтваффе подвёл генерал Хубе, эвакуированный из "котла" самолётом. Встретившись с Гитлером, генерал задал ему вопрос: "Мой фюрер, почему вы не расстреляете кого-нибудь из генералов ВВС?"
Голод и холод
Всё это означало массовую голодовку и развал медицинской службы внутри "котла". Уже с 8 декабря нормы выдачи пищи сократились до чуть более чем 300 грамм, а с 9 января 1943 года солдат Паулюса получал всего 75 грамм хлеба и 200 грамм конины.
Разумеется, такие нормы питания могли привести только к постепенной смерти от голода. Поэтому командующий окружёнными войсками Фридрих Паулюс не мог не рассматривать вопрос об организованной капитуляции. Сдача в плен, конечно, стала бы грандиозным психологическим ударом для Германии, однако позволила бы спасти жизни. 8 января 1943 года К.К. Рокоссовский послал в "котёл" ультиматум. Константин Константинович без малейших иллюзий и вполне объективно обрисовал Паулюсу его положение. Положение безнадёжно, попытки пробить кольцо снаружи провалились, солдаты в окружении голодают. Условия сдачи выглядели вполне разумными и гуманными: жизнь и безопасность, медицинская помощь и корректное обращение в обмен на передачу людей, вооружения и техники победителям.
Получив этот ультиматум, Паулюс связался с командованием по радио, озвучил советское предложение — и получил отказ. Гитлер и командующий группой армий фон Манштейн намеревались пожертвовать армией, чтобы как можно дольше сдерживать русских, не позволяя им бросить крупные силы на другие участки фронта.
Уже к этому моменту смерть от голода стала в "котле" обычным делом. Поток смертей от недоедания шёл по нарастающей. Если поначалу речь шла о гибели нескольких десятков человек в месяц, то в январе немцы умирали уже десятками в день, а в середине месяца смертельных случаев от голода фиксировалось более сотни ежедневно. Позднее уже в плену многие желали Герингу "посидеть на сталинградской диете".
Более того, на фоне бескормицы ослабленные люди быстрее заболевали. В "котле" со скоростью лесного пожара распространялись сначала туляремия, позднее гепатит и дизентерия, затем тиф. Ещё быстрее это происходило благодаря вшам, которыми окопы буквально кишели. Поначалу над насекомыми подхихикивали, называя их маленькими партизанами, но очень быстро всем стало не до смеха. "У всех вши, и с каждым днём их становится всё больше и больше. Они похожи на русских. Убиваешь одну тварь, а на её место приходит десять новых", — писал домой офицер из числа окружённых. Наконец, ходячим резервуаром инфекций были раненные, разносившие самые разные болезни по "котлу". Их судьба также не бывала лёгкой: на фоне голода и длительного переохлаждения даже лёгкие ранения быстро давали осложнения, вызывали гангрену, сепсис и смерть.
Однако была категория людей в "котле", которым пришлось значительно хуже, чем немцам. Это пленные советские солдаты. К моменту замыкания кольца окружения на территории "котла" находились лагеря, в которых содержалось несколько тысяч пленных. Им не доставалось вообще ничего, кроме давно сгнившего зерна из сталинградского элеватора. В лагерях быстро дошло до каннибализма. Отпустить или даже перестрелять этих несчастных никому из солдат и офицеров 6-й армии в голову не пришло. До освобождения практически никто из них не дожил. Кроме них некоторое количество жителей оставалось даже в самом Сталинграде, хотя речь шла буквально о десятках людей.
Окончательно добил окруженцев не кто иной, как их командующий Фридрих Паулюс. Дело в том, что в "котле" оставались запасы пищи, но полностью рухнула система их распределения и доставки до войск. Транспорт стоял из-за отсутствия горючего, лошадей съели, а о сохранении какой-то части коней или выделении остатков бензина для этих целей генерал не сумел позаботиться. Поэтому, что особенно ошарашило красноармейцев, во время разгрома "котла" полумёртвые от голода немцы могли сдаваться буквально в паре десятков километров от набитого продовольствием склада.
В ожидании гостей
С ноября 1942 года РККА стала в изобилии брать пленных. До наступления под Сталинградом в НКВД передали только около двадцати тысяч немецких солдат, так что никаких проблем с их размещением, питанием и лечением не было. Однако за неделю "Урана" — битвы на окружение — попало в плен сразу более 60 тысяч немцев и румын. Ещё примерно столько же добавили тяжёлые бои на среднем Дону, а до капитуляции Паулюса сразу 86 тысяч немцев, венгров и итальянцев попали в плен под Россошью.
Уже в ноябре служащие НКВД и медики схватились за голову: пленные постоянно прибывали больными, истощёнными, неся на себе орды паразитов. О том, в каком состоянии были эти люди, говорит один факт: с некоторых из них снимали сотни грамм вшей. Всё это создавало проблему: из-за пленных могли появиться новые очаги заболевания, а кроме того, их с полным основанием надеялись ещё использовать на ударных стройках при восстановлении разрушенного ими же.
Озадаченные чекисты устроили специальное расследование и сделали ряд выводов. Приём пленных действительно был организован не лучшим образом. Тёплую одежду зачастую требовалось использовать свою: немцы и румыны могли её не иметь. Вагоны для перевозки захваченных не имели печек, провианта не хватало. В январе 43-го последовали уже конкретные указания — от необходимости сортировки пленных (отдельно здоровые, отдельно раненые, отдельно больные) до приказов по поводу выдачи медикаментов и оборудования. Однако, несмотря ни на какие меры, тыл РККА просто не был готов к тому, с чем ему предстояло столкнуться в ближайшие дни.
Чумной барак
В январе 1943 года солдаты 6-й армии стали стихийно толпами сдаваться в плен, затем капитулировал Паулюс, а 2 февраля сдались последние группы измождённых немецких военных. Их состояние было катастрофическим. Абсолютное большинство пленных имело тяжёлые осложнённые обморожения, также почти у всех констатировали дистрофию, наконец, всё это сопровождалось болезнями. Фактически, каждый пленный умирал по нескольким причинам сразу. Даже Паулюс был взят в плен больным: фельдмаршала мучил кровавый понос. И этот поток в 90 тысяч обмороженных дистрофиков обрушился на медицинские части РККА буквально в течение пары недель.
Очень мало кто из пленных пал жертвой мести победителей. У многих забрали важные для красноармейцев вещи вроде качественной тёплой одежды, но при этом ошеломлённые жалким видом захваченных солдаты часто делились с пленными едой. Виганд Вюстер, офицер-артиллерист, вспоминал, как советский танкист забрал у него перчатки, зато выдал пару промасленных рукавиц и мешочек сухарей. Сам Вюстер считал этот обмен выгодным: сухари важнее. Обед этими сухарями немец без всякой иронии назвал обжорством. Хуже всего было тем пленным, которые не могли идти. Их сначала пытались поднять, затем достреливали.
Вюстер рассуждал уже после войны: Я был, конечно, возмущён и огорчён тем, что конвоиры пристреливали беспомощных упавших солдат. Но я смог додуматься до более чёткой мысли: а что ещё они могли сделать? Тот, кто потерял сознание и упал, скоро в любом случае замёрзнет до смерти. Транспорта не было. У русских у самих были проблемы с транспортом.
Топлива и свежей воды катастрофически не хватало. Более того, пленных было даже толком негде разместить. Их предстояло доставить хотя бы до ближайших целых зданий в пригородах Сталинграда. Уже этот марш по обледенелым дорогам собирал кровавую жатву. В Бекетовке, посёлке вблизи Сталинграда, оборудовали распределительный лагерь. В уцелевшие здания набили толпы людей, даже чердаки и подвалы были переполнены пленными, но там были окна, крыши, туалеты, вода.
Однако здесь наступил финальный акт драмы. Советские врачи, которых самих было очень мало и которым не хватало никаких медикаментов, уже не могли справиться с охватившими лагеря эпидемиями. Даже при прикосновении к пленникам для перевязки на врачей и санитаров перескакивали настоящие орды насекомых.
90% смертей вызывались двумя причинами — дистрофией и тифом. В течение буквально двух-трёх недель после общей капитуляции умерла уже треть пленных. Здоровые заражались от больных, насекомые перебирались на ещё живых с уже умерших. Из Москвы метали молнии и требовали обеспечить пристойное санитарное состояние помещений и самих пленных, но этого можно было добиться только при эвакуации, а до неё большинство захваченных в Сталинграде уже не дожили.
На этом фоне быт взятых в плен генералов просто поражал. Они мало в чём себе отказывали — генерал Хейтц, собираясь в плен, даже упаковал несколько чемоданов. Перед этим он патетически обещал пустить в себя последнюю пулю. Когда товарищи по несчастью вопросили, что помешало ему исполнить клятву, Хейтц объяснил, что этого не дал сделать начальник штаба. Адъютант Паулюса, полковник Адам, пытался изводить своего охранника, лейтенанта Богомолова, криками "Хайль, Гитлер!" Ещё один генерал подрался с румынским коллегой из-за ложки. По словам присутствовавшего британского журналиста, всё это походило на зоопарк.
В бараках возникла совершенно неожиданная проблема. Во-первых, румыны принялись тиранить немцев. "Румынской мафии" удалось устроиться на кухнях, и теперь они безжалостно резали пайки немцев в пользу соотечественников. Что особенно потрясло многих немцев, австрийцы "вспомнили" о своём происхождении, надеясь на послабления. Однако в большинстве своём пленные, даже перевезённые из Сталинграда, умерли довольно быстро. В апреле на том свете уже было больше половины солдат армии Паулюса.
Надо отметить, что для РККА этот жуткий опыт оказался крайне ценным. Больше таких историй не приключалось даже во время кампаний 1944—1945 годов, когда русские брали намного более многочисленные толпы пленных.
Как ни парадоксально, но, разбираясь с причинами массовой гибели немецких пленных, захваченных после разгрома в Сталинграде, мы неизбежно приходим к выводу, что конкретный виновник у этого заклания был. И этот виновник — фюрер германской нации Адольф Гитлер. Именно его приказы, продиктованные желанием выжать как можно больше из возможностей армии Паулюса, привели к тому, что последовательно принимались самые жестокие решения.
Из состояния 6-й армии не сделали никаких выводов в октябре, когда она уже начала задыхаться, Паулюс не получил приказов на прорыв и, наконец, окружённой армии не позволили организованно сдаться русским, что было бы наилучшим выходом для остатков войска Паулюса. Хотя существует стереотип о чрезвычайно бережливом отношении немцев к жизням собственных солдат, в реальности мы видим нечто противоположное. С военной точки зрения и Гитлеру, и непосредственному начальнику Паулюса Эриху фон Манштейну было выгодно, чтобы 6-я армия умирала как можно дольше и, как следствие, предельно мучительно.