Еврей? Значит – шпион!

…влиятельнейшие армейские чины договариваются о компрометации одного из своих не особо значимых подчинённых и фабрикуют целые тома поддельных документов? Тем не менее, именно такими надуманными обстоятельствами сопровождался ход событий вокруг дела Дрейфуса – дела, расколовшего Францию конца XIX века на два вражеских лагеря. Именно ходу борьбы за освобождение невинного офицера и посвящён наш сегодняшний рассказ.

Доказательства из мусорной корзины

В сентябре 1895 г. на стол капитана французской контрразведки Жоржа Анри легли обрывки бордеро (сопроводительного письма), добытые из мусорной корзины посла Германии. В этом письме некто писал немецкому военному атташе Шварцкоппену, что отправляется на манёвры, и называл те военные документы, которые он достал.

По факту шпионажа было начато расследование. Вскоре следователь Пати де Клам докладывал военному министру Мерсье о том, что главным подозреваемым по делу для него является капитан артиллерии Альфред Дрейфус, имевший доступ к названным в бордеро документам.

Нельзя сказать, что Дрейфус имел дурную славу. Нет, во всех отчётах он характеризовался как примерный семьянин и пылкий патриот. Однако Альфред был единственным офицером-евреем во всём Генштабе. Именно это обстоятельство и погубило его.

Движимый антисемитскими чувствами, Мерсье приказал немедленно, без положенного в таких случаях согласования с военным губернатором и префектом полиции, задержать Дрейфуса и доказать его вину. Выполняя приказ своего шефа, Пати де Клам не останавливался ни перед чем.

Так, когда результаты начальной экспертизы показали отличие почерка Дрейфуса от почерка бордеро, следователь пригласил экспертов-антисемитов. Получив «правильный» вывод, Пати де Клам 15 октября вызвал к себе Дрейфуса и, ошеломив его результатами экспертизы, оставил офицера наедине с револьвером.

Вопреки ожиданиям, Альфред не застрелился, а стал энергично настаивать на своей невиновности. Поэтому Пати де Клам запер Дрейфуса в секретной камере и, не допуская к нему визитёров, ежедневно допрашивал. И хотя все уловки следователя ничего не прояснили, дело было передано в суд, который начался 19 декабря.

Впрочем, назвать происходящее судом было трудно. Из дела пропал благоприятный отзыв префекта полиции, а на его месте по указке Мерсье появилось письмо Шварцкоппена к итальянскому коллеге Паниццарди, которое сопровождало схемы военных фортов, добытые неким Д.

То, что резиденты обычно обозначают своих агентов псевдонимом, министра не беспокоило – равно как и то, что ряд «важных» документов из списка бордеро продавались в книжных лавках. Оба эти обстоятельства были скрыты от обвиняемого и его адвоката и показаны только судьям. Неудивительно, что 22 декабря судьи единогласно Дрейфус был приговорён к пожизненной ссылке во Французскую Гвиану.

Фальшивки на конвейере

Итак, 5 января 1896 г. с Дрейфуса, твердящего о своей невиновности, сорвали эполеты и провели перед негодующим строем. В порту, откуда Альфреда отправляли в Гвиану, его избили местные жители. И только родственники осужденного верят в его невиновность и безуспешно борются за пересмотр.

Тем временем в марте 1896 года из корзины посла Германии выудили новую порцию клочков. Поскольку Анри ехал в отпуск, за находку взялся его начальник майор Пикар. Он восстановил документ и выяснил, что это – черновик письма Шварцкоппена к некоему майору Эстергази.

Вскоре Пикар узнал, что адресат – сомнительный тип родом из Венгрии, который прожег стотысячное состояние и в настоящее время содержит бордель. Узнав это, Пикар устанавливает за Эстергази слежку и одновременно собирает образцы его почерка. Вскоре Пикар с удивлением обнаружил, что почерк у венгра такой же, как и у автора бордеро…

(Окончание следует)