Страшное слово - эмансипация

– Вера, – деловито представилась она, выставляя на столик литр водки.
– Ого, – глядя на водку, ошалело ответил я.
– Ну что, Ого, будем знакомы…
– Да вообще-то меня… – начал было я, но тут в двери купе постучали, и под громогласное Верино «войдите» в проеме показалась хмурая физиономия проводника.

– Что-нибудь угодно? – спросил проводник.
– Да, любезный, нам угодно два стакана и твою чарующую улыбку, – не замедлила ответить моя спутница.

Чарующая улыбка и два стакана возникли тут же, как будто бы проводник только и ждал этого вопроса.

Не успел я опомниться, как на столике появилась незамысловатая закуска, а в моей руке стакан, в котором плескалась водка примерно на «две трети».

– Ну что, Ого, за успешную поездку, – толкнула тост Вера, чокаясь со мной.
– Да вообще-то меня… – опять начал я, но осекся, зачарованно глядя, как Вера одним
махом опрокинула в себя содержимое стакана.

Крякнув, видимо, от удовольствия, она подтолкнула стакан к моему рту.

– Ты, Ого, не отвлекайся… Между первой и второй пуля не должна пролетать.

Пуля действительно не пролетела, но зато под ненормативную лексику Веры пролетел встречный поезд.

– Слушай, Ого, – доверительно начала она, когда мы выпили по третьей, – а ты любишь женщин?
– Ну-у, в общем-то…
– Да любишь, любишь, – уверенно перебила Вера. – Я щас по твоим глазам вижу.

Я повернул голову к зеркалу, которое висело на дверях купе, но кроме двух стеклянных шариков, в которых отражался тусклый свет иллюминаторов тонущего Титаника, ничего не увидел.

– Да вообще-то…
– Все вы кобеля такие, – злобно протянула она. – Я бы вас кастрировала к ядреней фене.

Во рту у меня пересохло, а в голове живо представилась картина крадущейся ночью к моей постели Веры с тупым перочинным ножиком. Именно тупым и перочинным, для пущего удовольствия.

– Да, собственно…
– Ладно тебе, не прибедняйся, – уже миролюбиво двигая бровями, сказала она. – Если хочешь меня – так и скажи, а то корчишь из себя интеллигента, а сам-то ведь кобель, а? Ну ладно, бог с тобой, похотливец, иди к мамочке, она тебя приголубит.

Меня спас резкий толчок тормозящего поезда.

– Эй, шеф, что там случилось? – высунувшись из купе заорала Вера. – Культурным людям отдохнуть не даешь!

В ответ виновато донеслось:

– Станция Звиздец. Пассажиров добираем.

Водка в моей голове плавала на уровне ватерлинии, а в мозгах четко мигала неоновая вывеска с названием станции.

– Щас, милок, доберем доходяг и тронемся дальше, – пуская отрыжку, сказала Вера, возвращаясь на свое место.

В коридоре послышались чьи-то тяжелые шаги. Мое сердце почему-то заныло, а неоновая вывеска в мозгах замигала ярче. Двери купе открылись – на пороге показались две внушительные женщины.

– Свободно? – почему-то в унисон спросили они.
– А как же, подруги, – ответила Вера и тут же представилась. – Вера.
– Надежда, – сказала одна, деловито выставляя на столик литр водки.
– Любовь, – произнесла вторая, в точности повторяя действия первой.
– Звиздец, – промычал я, силясь встать на ноги и убежать куда глаза глядят.
– Он шутит, – вмешалась Вера, толкая меня обратно на место. – Его по-настоящему зовут Ого, и с нами он будет до самого утра.

И тут я понял, что погиб…