Об ошибках, своих и чужих

…вошли в историю русской литературы…

Орфографические ошибки встречаются в учебниках, словарях и даже энциклопедиях. Ученые придерживаются различных мнений относительно тех или иных языковых норм. Есть прекрасные специалисты в своей области, не обращающие внимания на орфографию. И есть люди, выискивающие ошибки в написанном другими, чтобы потом кричать об этом на каждом углу. Они мне напоминают ребенка, который, услышав ругательное слово, восторженно носится по двору с криками: «А я такое знаю!».

Несколько лет назад был у нас министр здравоохранения, которого страшно раздражали орфографические ошибки в документах вверенного ему ведомства. Поскольку ловить мысли и чаяния шефа – главное качество любого чиновника, все вдруг кинулись дружно… нет, не организовывать качественную медицинскую помощь населению, а исправлять ошибки в письмах, инструкциях, во всех входящих и исходящих.

При Минздраве был научно-исследовательский институт. Чем точно он занимался, толком не знал никто. Говорят, его специально создали для спланировавшего с более высокого поста чиновника.

Издавал институт массу печатной продукции, которую никто не читал, в том числе и авторы этих опусов. Потому что для этого там был литредактор. Одно время литредактором там подрабатывала я.

Казалось бы, дело проще простого – поправить стилистику и орфографию, тем более что тексты-то не художественные. Но оказалось, что любое дело можно довести до абсурда. Или, как давно подмечено, заставь дурака Богу молиться, так он лоб расшибет.

Для литредактирования носили заявки, служебные записки и штатные расписания вахтера. Монографию директора, над которой полгода работало издательство и которая уже была в пленках, решили перечитать еще раз. Как бы не прошло где-то «о» вместо «а».
Все дружно ловили блох, правили шило на мыло, заменяли слова синонимами и расставляли лишние запятые.

И вот тут-то возникла коллизия: во всем тексте было «1,5 рази», я точно знала, что надо «раза», а замдиректора говорила «разу». Издательство отстаивало свой вариант (а что ему оставалось делать!). В институте мовознавства говорили другое.

Любой здравомыслящий человек оставил бы все как есть, тем более что книга уже готова к печати, а неправильное окончание родительного падежа – не единственный ее недостаток.

Чем дело закончилось, я так и не узнала. После того, как директор неделю изводил весь коллектив, я отказалась от этой работы.

…На днях в очередной раз бывшие революционеры, которых ничего не объединяет, кроме ненависти к третьему лицу, подняли шум вокруг орфографической ошибки представителя оппозиции.

В связи с этим хотелось бы напомнить доблестным борцам Майдана, чья несостоятельность признана самим главой государства, что ошибки – это развал экономики, это снижение уровня жизни населения, это позорные выпады друг против друга, после которых осталось разве что снять штаны и показать задницу (как написала одна из газет).

А орфография? Ее поправит корректор!