О современном украинском патриотизме и его роли в жизни каждого из нас и Украины в целом корреспондент интернет-издания Новости Украины – From-UA в эксклюзивном интервью беседовал с украинским писателем и издателем Дмитрием Капрановым.
Новости Украины – From-UA: - Дмитрий, в ходе революции и последующей войны с Россией среди украинцев наблюдался бесспорный и беспрецедентный рост патриотизма. Как Вы считаете, что с ним происходит теперь?
Дмитрий Капранов: - Любой процесс проходит некие этапы в своей реализации. И когда что-то «взрывается», то возникает чисто эмоциональное чувство, которое толкает тебя на действия. И мы видели, что первыми признаками патриотизма были массовые проявления героизма, благотворительности, помощи. А главное — в информационной сфере Украину захлестнуло сине-желтыми и красно-черными цветами, то есть символами государственности, борьбы за независимость было наполнен все информационное и бытовое пространство. Затем подобный всплеск переходит в более спокойную стадию.
Так и с патриотизмом. Сейчас он перешел в именно такую стадию, и проявления патриотизма стали более разнообразные, чем тотальное ношение знаков украинской державности или революционной борьбы. Сегодня, с одной стороны, развилась профессиональная деятельность — имеются в виду волонтеры, добровольцы, те, кто посвятил свое основное рабочее время борьбе за независимость Украины, помощи в военной борьбе или на гражданском фронте (борьбе с властью, чтобы она снова не узурпировала страну, потому что государство принадлежит народу). А другая часть общества, которая не посвятила этому делу свое основное рабочее время, помогает эпизодично там, где может: она рассчитывает, сколько сил и денег можно выделить.
Мы видим, что сейчас в супермаркетах практически опустели корзины (а кое-где вообще исчезли), в которые собирали помощь для военных. Это не потому, что мы стали равнодушными. Это потому, что люди уже прекрасно понимают, что столько же денег, как и раньше, они уже не могут отдавать, просто потому, что их уже нет, самим тоже надо за что-то жить. Мы уже не можем не спать ночами — не случилось ли что-то на Майдане или в Донецке? Это уже волнения меньшей амплитуды, это уже то, с чем можно жить долго. Это стадия, условно говоря, хронического патриотизма, в которую мы сегодня вступаем. Она очень важна, потому что это патриотизм, который проявляется на бытовом уровне, но он постоянный и является основным государствообразующим механизмом мирного и военного времени, когда конфликт затягивается больше, чем на месяц.
Новости Украины – From-UA: - Сколько в украинском патриотизме глубинного и самодостаточно, а сколько вызвано внешними факторами, как реакция на агрессию России?
Дмитрий Капранов: - Нельзя делить патриотизм на внутренний и вызванный внешними факторами. Это одно и то же чувство, просто оно пробуждается к действиям из-за агрессии России. Вообще, всегда носителем патриотичной идеологии есть культура как процесс, начиная с бытовых разговоров и системы ценностей и заканчивая искусством. Нормальный патриотизм всегда начинается с любви и понимания семейных ценностей.
Патриотизм базируется на любви к своей стране. Мы же маму любим не за то, что она победила в конкурсе красоты, и детей любим не за это, а за то, что они наши. Мы плоть от плоти, мы тут выросли. И эта форма любви, которая культивируется в культуре любви к семейным ценностям, переходит точно в такой же конфигурации к любви к родному селу, городу, региону — и тогда появляются региональные патриоты. А дальше патриотизм в культуре переходит на страну как монокультурную среду.
В Украине много национальных культур, но уровень понимания друг друга так высок, что у нас фактически нет культурных конфликтов. У нас есть конфликт бескультурья. Но представить, чтобы у нас был конфликт украинской национальной культуры с крымскими татарами — чья культура лучше, чтобы подрывали журналы и расстреливали людей — это не свойственно Украине, потому что нет напряжения между нашей культурой и татарской. Мы друг друга понимаем, у нас культурное взаимопонимание внутри, и мы патриоты. Да, мы подшучиваем друг над другом, анекдоты рассказываем — но все делаем мирно.
Поскольку мы борьбу за культуру не проиграли, как в России, наш патриотизм идет от нашей культуры. Но его распространение и переход в острые формы, когда люди отдают за него жизнь, — это уже агрессия. Потому что даже когда в организме есть какое-то нарушение или ранение, то активизируются лейкоциты в крови, которые идут на «войну» и погибают там, чтобы спасти организм. Болезнь или ранение приводят к тому, что формируются ударные отряды тех, кто спасает всю систему. Вот и у нас то же самое: ударные отряды патриотов сегодня воюют, защищают тыл. А есть эритроциты, чья задача переносить полезные вещества. Поэтому есть силы, которые строят страну мирным способом, но при этом они не менее патриотичны.
Новости Украины – From-UA: - Господин Капранов, на какой базе, на Ваш взгляд, может утвердиться украинский патриотизм, сопоставимый хотя бы с патриотизмом поляков или россиян?
Дмитрий Капранов: - С Россией здесь нельзя сравнивать, потому что там патриотизм не является государственной идеологией. Дело в том, что Россия многонациональна, и региональный патриотизм приводит к обострению национальных чувств и возникновению татарского, удмуртского, башкирского, чувашского и т. д. патриотизма. А в России, несмотря на то, что это федерации, такие патриотизмы не очень приветствуются: россиянам разве надо, чтобы чуваши сказали, что самая лучшая Чувашия, а эта Москва там пусть себе? Поэтому с россиянами сравнивать не будем.
Что касается поляков, то польский патриотизм сегодня характерен тем, что там очень высокий уровень бытового патриотизма. Они, слава Богу, ни с кем не воюют, поэтому агрессивным его назвать нельзя, так как это не касается их территории; национализмом тоже сложно назвать; поэтому я бы сказал, что в Польше — шовинизм. Они сосредоточены на борьбе за трактование истории, в том числе и украино-польских отношений.
В Украине сейчас немного другая ситуация, украинцы вообще немного иначе устроены, чем поляки. Нам выпало огромное счастье — наша Украина стоит на границе степной части, где были традиции кочевой культуры. Также в украинской культуре объединились традиции России (собственно, земледельческой культуры) и половецкого государства, которое потом стало казацким войском запорожским и крымским ханством. Поэтому наш патриотизм немного другой.
Если поляки прикрываются государственным патриотизмом, который далеко не приветствует развитие гурали и кашубов, которые являются местными народностями, то у Украины путь иной — Украина должна утвердиться как страна свободного культурного развития коренных народов на базе общего понимания украинских культурных ценностных коммуникаций. Поэтому наш культурный патриотизм — это, прежде всего, диалог с нашими родными коренными народами, в том числе и с теми, кто, кроме Украины, никакой другой родины не имеет — например, те же крымские татары, или караимы, или гагаузы. У них нет своих государственных образований, поэтому Украина для них есть единственный способ продолжения их культурного существования.
Поэтому не надо сравнивать украинский патриотизм с российским или польским. Каждый имеет свои особенности. Что касается бытового уровня патриотизма, то Украина сделала сегодня огромный рывок. Главными проявлениями патриотизма есть, конечно, культура бытовая — и воспитание детей в системе украинских ценностей, и распространение украинских критериев понимания добра и зла, потому что на самом деле культура занимается ответом на вопросы, что такое хорошо и что такое плохо.
Новости Украины – From-UA: - Как на украинский патриотизм влияют украинская элита и власть? К чему может привести спекуляция на теме патриотизма с целью вытащить из населения очередные деньги?
Дмитрий Капранов: - Власть пытается эксплуатировать народные настроения в свою пользу. Но если гражданское общество уже нормально структурировано, то это уже не митинговый патриотизм, не митинговая культура, а культура, выстроенная иерархично: есть авторитеты, лидеры общественного мнения, организаторы общественной жизни и есть участники. Вот когда так все организовано, то лидеры первыми реагируют на опасность узурпации или эксплуатации государством патриотических чувств, или на девальвацию.
Государство очень хорошо умеет девальвировать ценности: оно начинает злоупотреблять какими-то словами, и, слыша от чиновника в очередной раз поклонение «Небесной сотне», в душе уже поднимается протест против девальвации этой ценности. Первыми на это реагируют лидеры, они начинают формировать общественное мнение, обнародовать его, чтобы оно господствовало в умах и сердцах активных граждан. Потом все это переходит в форму общественного протеста. Формы гражданского протеста — это не только кидание в мусорные баки и пылающие шины, но это и дискуссии, и разговоры, и закрепление мысли в головах, на что власть реагировать еще не умеет.
Сегодня власть не слышит гражданское общество, потому что она не слышит мнение лидеров, не отслеживает эти процессы — она слушает своих политтехнологов и политконсультантов. Сейчас в ВР пришли новые люди, и надо действовать через них, пока они еще не забыли, что кроме политтехнологического мнения есть еще и мнения людей. Нам нужно попробовать научить власть прислушиваться к людям. Для этого используется общественное давление, в том числе и митинги, демонстрации. Все это взаимное обучение: мы учим власть, а власть учит нас. Вот власть научила нас не стесняться делать коктейли Молотова — мы теперь умеем. Теперь наша задача — не доводить нас до того, чтобы мы кидались коктейлями Молотова в нее.