О том, в какой боевой готовности находится сейчас украинская армия, как военное руководство использует «затишье» на Донбассе, а также, кто в ответе за взрывы боеприпасов в Ичне, в эксклюзивном интервью корреспонденту интернет-издания Новости Украины – From-UA рассказал руководитель группы «Информационное сопротивление», народный депутат Украины Дмитрий Тымчук.
Новости Украины – From-UA: - Дмитрий Борисович, добрый день! Как, на ваш взгляд, идет укрепление обороноспособности нашей страны? Не теряется ли динамика в связи с тем, что нет активных военных действий? Не расслабляет ли ситуация военных?
Дмитрий Тымчук: - Абсолютно неправильно считать, что это каким-то образом расслабляет военных. Давайте не будем забывать, что боевые действия не прекращаются. Если посмотреть официальные сводки штаба Операции Объединённых сил (ООС далее. – Ред.), то у нас каждый день есть раненые, еще и не один, а то и погибшие наши граждане. То есть боевые действия продолжаются, поэтому сейчас говорить о каком-то мире, о том, что конфликт прекратился, абсолютно рано и абсолютно неуместно. Это во-первых.
Во-вторых, мы видим, что Россия атакует и по другим направлениям. Взять, например, ситуацию в Азовском море – она нам уже подсказывает, что мы должны обращать внимание не только на развитие и укрепление сухопутных войск, ведь у нас практически операция на Донбассе проходит в формате сухопутных войск с задействованием небольшого количества подразделений другого вида Вооруженных сил. Например, от ВМС у нас участвует в ООС морская пехота, от Воздушных сил используется авиация, но опять-таки не боевая, а для эвакуации раненых и доставки определенных грузов, то есть она не выполняет боевые задачи непосредственно в зоне АТО на поражение противника.
Ситуация в Азовском море показывает, насколько важно не зацикливаться на сухопутных войсках, а, имея дело с таким противником, как РФ, развивать все виды Вооруженных сил и все рода войск. Что, в общем-то, делалось и до этого, поскольку последние годы, если взять те же Воздушные силы, мы налет летчиков увеличили в разы. Если, допустим, до 2014 года показатели по боевой подготовке, то есть по налету на одного летчика в элитных подразделениях, т. н. Силах быстрого реагирования, составляли 30-35 часов в год, и это считалось нормально, и то это, опять-таки, для элитных подразделений, в то время как на сегодня у нас выполняется показатель 110-120 часов по всем Воздушным силам. А 110-120 часов налета в год — это уже показатель, принятый в НАТО.
С другой стороны, есть определенные трудности. Когда мы говорим, допустим, о гособоронзаказе, то есть о документах, регулирующих закупку и модернизацию вооружений для всех Вооруженных сил, то пожеланий очень много и по всем направлениям. Это касается и военно-морской техники, и воздушной обороны, боевой авиации, ну и, конечно же, вооружения сухопутных войск. То есть здесь основная проблема не в каком-то непонимании или расслаблении со стороны военного руководства и со стороны военных, а в элементарной нехватке средств. В проекте военного бюджета на 2019 год мы существенно увеличиваем расходы на оборону — до 101 млрд грн, и то наш комитет Верховной Рады по вопросам национальной безопасности и обороны будет требовать еще 1,5 млрд на современное оснащение арсеналов баз боеприпасов и вооружений. Но, опять-таки, это только одно направление.
Что касается тех же Военно-морских сил, которые мы вспоминали. Мы понимаем, что мы сейчас переходим к стадии «москитного» флота, то есть государство обеспечит полную защиту побережья от возможного агрессора, а этот агрессор в Азовском море уже очень ярко вырисовывается, да и в Черном море тоже, учитывая аннексию Крыма. Все это мы делаем, в общем-то, не от хорошей жизни. Тут нужно понимать, что военно-морская техника вообще самая дорогая на рынке вооружений, и у нас элементарно нет средств для того, чтобы мы вышли на международный рынок, даже несмотря на то, что эмбарго с Украины негласно сняли, и США уже даже начали поставлять летальное вооружение и обещают, что могут расширять номенклатуру в обозримой перспективе. По этому примеру мы можем рассчитывать и на европейские страны, что они нам будут свободно продавать летальное вооружение.
Новости Украины – From-UA: - Да, но ведь для того, чтобы что-то закупить, нужно выйти на европейский рынок. Где брать деньги на это?
Дмитрий Тымчук: - Вот здесь самое интересное. Когда мы говорим о 101 млрд, который сейчас заложен в бюджете на 2019 год, нужно понимать это не 3% от ВВП, которые мы декларируем, а порядка 2,6%. То есть в Законе о национальной безопасности и обороне, который был принят в этом году ВР, четко указаны показатели, которые были забиты до этого в коалиционном соглашении. Ежегодно Украина должна выделять на безопасность и оборону 5% от ВВП, а непосредственно на оборону не менее 3% ВВП. Но этот показатель уже не соблюдается ни в этом году, если брать реальный военный бюджет, ни в прошлом, который закладывается сейчас на 2019 год и предлагается правительством в качестве проекта бюджета.
С другой стороны, мы понимаем и аргументы Минфина, который говорит, что на фоне социально-экономической ситуации все эти миллиарды отрываются от социальной сферы. Учитывая ситуацию в стране, и так Украина дает на оборону намного больше, чем она себе реально может позволить. Но и наш контраргумент нужно понимать: если не выделять на оборону, то завтра вообще ни на что не надо будет распределять, потому что, грубо говоря, завтра Путин пойдет на широкомасштабное наступление, а у нас будет небоеспособная армия. То есть много проблем, но они проистекают не от непонимания высшим руководством державы и военным руководством ситуации, а элементарно просто от острой нехватки финансов.
Новости Украины – From-UA: - Сегодня ситуация на Донбассе более-менее стабилизировалась, активные боевые действия прекратились. Что поспособствовало этому: международная ситуация, проблемы внутри России или наша успешная стратегия?
Дмитрий Тымчук: - Прежде всего, этому помогла способность Украины защитить себя. Если мы вспомним ситуацию 2014 года, когда у нас из всех Вооруженных сил, как говорил тогдашний министр обороны, было только шесть тысяч боеспособных военнослужащих, если бы у нас эта ситуация осталась на сегодня с тем состоянием вооружения и техники, с тем состоянием боевой подготовки, морально-психологическим состоянием личного состава, как было тогда, то я уверен, что сегодня бы город Киев был бы не украинской столицей. Именно способность не то что возродить, а создать на ровном месте оборонный потенциал Украины, привела к остановке противника фактически в исходной точке. А мы понимаем, что Путин нацеливался ну никак не на пару районов Донецкой и Луганской области, которые он сейчас контролирует через оккупационные администрации, а его аппетиты были гораздо больше, как минимум восемь областей Украины. Если бы мы не сорвали этот план, то сегодняшней некоторой деэскалации, которую мы наблюдаем, однозначно бы не было. Это самое главное.
То есть Россия понимает только язык силы. Если бы мы не выстраивали свои Вооруженные силы, а только бы апеллировали к международному сообществу, к ООН, беззубой абсолютно, к таким же Будапештским меморандумам, которые абсолютно не действовали и не действуют, то России было бы на все начхать. Благодаря армии удалось остановить расползание заразы «русского мира» по Украине. Но, опять-таки, и содействие международного сообщества, прежде всего США, в основном путем введения санкций и сохранения их, повлияло на Путина, на политику Кремля в его политике по Донбассу. Мы понимаем, что если бы Путин был готов морально вести не гибридную войну, а уже открытую агрессию в виде широкомасштабного наступления, он бы это сделал. Однако на сегодня мы не видим даже попыток проведения наступательных операций операционно-тактического уровня на Донбассе, мы видим только тактические операции, которые они проводят, такие как обстрелы.
Я думаю, что тут даже вопрос не в том, насколько Москва видит ситуацию в отношении с западными партнерами и поэтому не решается на проведение каких-то крупных операций на Донбассе. Мы сейчас видим другое направление: понимая, что Украина сможет защитить себя, что в случае сильной эскалации на Донбассе возможны новые санкции и т. д., Москва идет другим путем, который для нее, может быть, не проще, но менее рискованный. То есть это попытка влиять на политическую ситуацию в Украине, скажем так, бескровным путем. Сейчас ставка делается на выборы, причем даже не президентские, а парламентские. Мы сейчас видим, что весь город обвешан бигбордами «Партия мира», «Мирным диалогом остановить войну на Донбассе», «Мир — это процветание, это возрождение экономики, благоденствие украинцев» и т. д.
То есть идет апеллирование к тому, чтобы продвигать ярко выраженные в виде Оппозиционного блока или завуалированные пророссийские силы в парламент с перспективной создания и формирования своего правительства, и таким образом путем максимального ограничения парламентом полномочий президента под лозунгом парламентско-президентской республики, в общем-то, выходить на то, чтобы Кремль мог непосредственно через свои пророссийские силы политиков и политические движения в Украине влиять на политическую ситуацию. Для Кремля это вполне реальный и очевидно менее затратный и менее рискованный вариант, чем проводить сейчас военные операции на том же Донбассе или по другим направлениям.
Новости Украины – From-UA: - Как мы используем «затишье» на Донбассе, насколько эффективно и в каких направлениях?
Дмитрий Тымчук: - Процесс реформирования Вооруженных сил не прекращается. Были аргументы от экспертов различного рода еще в 2014-2015 гг., что невозможно проводить какие-то реформы в армии, которая воюет, во время войны, но, тем не менее, то, что мы видим на сегодня, то, в общем-то, Стратегический оборонный бюллетень, Концепция реформирования ВСУ до 2020 года — это основные документы, которые были приняты по реформированию нашей армии под стандарты НАТО, прежде всего, все-таки эти документы выполняются.
Хоть и с опозданием, но выполняются. Если посмотреть сроки по проведению различных организационных мероприятий, которые предусмотрены не в Стратегическом оборонном бюллетене, который согласован со странами НАТО и ориентирован на то, чтобы нашу армию адаптировать к стандартам НАТО, то мероприятия проходят с задержкой в полгода, а иногда даже год. Но они проходят, и это самое главное. Да, процесс идет медленнее, чем мы планировали, но он идет, и это самое главное.
Сейчас этот процесс «затишья» используется не просто для выполнения сиюминутных насущных задач, то есть для ремонта техники, возобновления ее боеспособности, передислокации различных подразделений для того, чтобы обеспечить оборону по всем направлениям, но и для выполнения более глобальных задач. Прежде всего, для проведения мероприятий по реформированию армии.
Новости Украины – From-UA: - Чего не хватает нашей обороноспособности, кроме того, что вы уже назвали?
Дмитрий Тымчук: - Нам много чего не хватает. Финансовый ресурс — это прежде всего, но и он – не главное. Я считаю, что у нас армия при всех декларациях военного руководства остается очень закрытым институтом, и при этом военное руководство использует какие-то стереотипы, связанные с Вооруженными силами, которые на самом деле не соответствуют реальности. Связано это с тем, что у нас слишком мало политиков, народных депутатов, которые разбираются в вопросах обороны. Свежий пример — прошлое заседание Комитета Верховной Рады по вопросам национальной безопасности и обороны по жизнедеятельности арсеналов и баз хранения оружия и боеприпасов. Нам министр обороны говорит: «У нас крайне мало средств, которые выделяются на строительство новых современных хранилищ боеприпасов, вот если бы они были построены, мы бы эти боеприпасы распределили по этим хранилищам — и все было бы замечательно, но для этого нам нужно очень много денег». Мы спрашиваем: «Что вы уже сделали? Вам же выделили полмиллиарда в прошлом году. Так что вы сделали на протяжении года?» - «Да, мы построили несколько хранилищ, но почти все средства пошли на создание системы электронного контроля, фото- и видеонаблюдения – теперь мышь не проскользнет. Мы строим по техническим характеристикам, чтобы это хранилище выдерживало ядерный удар». И министр называет цифру, сколько это стоит.
При этом у меня возникает вполне логичный вопрос: «Мы что, готовимся к ядерной войне? Если будут метать ядерные бомбы и ядерные ракеты в Украину, то это уже другой сценарий. Заботиться при этом, чтобы сохранилось хранилище – будет не первоочередной задачей. В реальности за эти потраченные деньги можно построить два, а то и три хранилища, которые не защищают от ядерного взрыва, но защищают от обычных вооружений — от попадания ракеты, авиационной бомбы, с теми же самыми средствами охраны, которые защищают от проникновения на территорию и т. д. То есть военное руководство говорит, что не хватает денег, но в то же время готовится к ядерной войне. На самом деле настоящая проблема не в недостаче средств, а в том, что надо контролировать расход этих средств и рационально их использовать.
Новости Украины – From-UA: - И в периоды передышки мы все-равно видим какие-то коллапсы. Последнее ЧП – это взрывы боеприпасов в Ичне, Черниговской области. К слову, они происходят чуть ли не с завидной регулярностью в Украине. Почему? И кто должен за это отвечать?
Дмитрий Тымчук: - Я тоже уже не раз говорил, что у нас каждое ЧП имеет конкретную фамилию. Если бы ответственность несли люди непосредственно на самом верху, которые должны за это отвечать (а сохранность баз складов и арсеналов — это прямая ответственность начальника Генерального штаба, которая прописано в его функциональных обязанностях в положениях про Генеральный штаб ВСУ), я думаю, что ситуация бы изменилась. С другой стороны, Степан Тимофеевич Полторак докладывает о том, что было наказано 65 человек, в том числе уволен заместитель начальника Генерального штаба, хотя, по моей информации, замначальника Генштаба, которого уволили, был связан совершенно с другой ситуацией, не связанной со складами. Просто он оказался «в нужное время и в нужном месте».
И при этом министр обороны говорит вроде бы логичные вещи о том, что мы не можем делать какие-то прямые выводы, потому что, начиная со Сватово, было столько таких инцидентов на базах хранения, но по результатам расследований прокуратура не довела до ума ни единого дела. Соответственно, нет решения суда, в котором бы четко была обозначена причина данного ЧП. Нам неофициально говорят — да, это диверсанты. Но это не решение, к которому пришло следствие и которое утвердил суд. Это просто заявление, практически в частном порядке, ничем не обоснованное и документально не доказанное. Вот у меня вопрос: «На основании чего министр обороны наказал 65 человек, если непонятна причина, из-за чего это произошло?». Но я согласен с министром обороны, что надо хотя бы одно дело по взрывам на складах довести до ума, и желательно прилагать доказательства, а не просто заявлять, что это диверсанты. На данный момент, к сожалению, мы это теоретически предполагаем, но доказательств у нас нет, так как правоохранительные органы эти доказательства не предоставляют.
Новости Украины – From-UA: - Многие возмутились, что президент наградил министра обороны вскоре после взрывов на складах в Ичне. В цивилизованных странах после таких инцидентов следует отставка, а не награда. Как вы оцениваете Степана Полторака на посту министра обороны?
Дмитрий Тымчук: - Что касается данной ситуации, то здесь палка о двух концах. С одной стороны, есть понятие моральной или политической ответственности, а министр обороны у нас не политическая фигура. Да, в цивилизованных странах при таких инцидентах, конечно, военное руководство едва ли не в полном составе подает в отставку, но это вопрос их морального и политического выбора, потому что юридически мы претензий к министру обороны по поводу складов, как ни странно, предъявить не можем. В обязанностях Генштаба есть его ответственность по этому направлению, а у министра обороны такой ответственности нет, это не его функциональная задача. И когда он даже нам говорит, что нам необходимо два млрд грн на склады, это не он один считал, это запрос Генштаба. Минобороны – просто распорядитель средств, а министр обороны — главный администратор в армии. То есть Генеральный штаб готовит смету, запрос, обосновывает его, а министр обороны уже через Кабмин передает его на военный бюджет. Прямой его ответственности за такие происшествия нет, поэтому юридически тут к нему действительно подкопаться невозможно. А вот вопрос моральной и политической ответственности — к глубокому сожалению, и это касается не только министра обороны, а и представителей всех государственных органов, стоит очень остро.