Суровый спорт

Чувствуется только запах масла. Он забивает запах пота. И еще боль. Ее слышишь. Хруст и одновременно какие-то хлюпающие звуки. Это гиганты, весом под два центнера каждый, сшиблись с такой силой, что наверное размозжили друг другу черепа. Болью пронизаны стоны, которые переходят в кряхтение, всхлипывание – теперь на ринге карлик весом каких-нибудь сто килограммов, который пытается сдвинуть гору. Постепенно его дыхание становится ровнее, лицо багровеет: осталось только чуть-чуть поднажать – и он одолеет своего противника. Великан сначала упирается для виду, потом хватает беднягу за шею и прижимает к земле. Парнишка должен научиться удерживать центр тяжести в нижней части корпуса – это главный элемент техники сумо, только так можно устоять на ногах. А еще уяснить раз и навсегда, где верх, а где низ и кто здесь самый сильный.

Великан таскает его за собой – десять секунд, двадцать, минуту... Потом швыряет беднягу за пределы ринга. Кто-то вдобавок награждает его пинком, оставляя отпечаток ступни на грязной спине. Лежа на песке, юноша ловит ртом воздух. Волосы выбились из пучка, короткая косичка болтается, напоминая дохлую птицу. Когда-нибудь он станет сильным, а его волосы – длинными, как у великих сумотори. Надо только потерпеть.

Боль делает сильным. Такова мудрость сумо, проверенная веками. Но в этом как раз вся проблема, считает Мусасимару: «У большинства японцев сегодня отсутствует боевой дух». Слова тяжеловеса доносятся откуда-то из недр его гигантского тела: Мусасимару весит 238 килограммов. Разговор происходит в спортивном зале школы Мусасигава, где кажется ничего не изменилось по крайней мере за последние сто лет. Здешние обитатели очень недовольны происходящим за этими стенами.

Для Мусасимару сумо – дело всей жизни. Хотя многие говорят, что упадок начался как раз из-за таких, как он – иностранцев. Семнадцать лет назад начинающий борец Фиамалу Пенитани приехал в Японию с Гавайев. Он быстро пошел в гору, становился все тяжелее и мощнее, раскидывал противников (тогда это были еще сплошь японцы) направо и налево. В иерархии сумо, простой и ясной, как и все правила в этом древнем виде спорта, он преодолел все ступени, завоевал звание ёкодзуна – сильнейшего.

День жаркий, и в складках шеи Мусасимару скапливается пот. «Я всегда хотел быть звездой. Увлекся сумо и приехал в Токио. Вот вам настоящая американская мечта, – говорит 67-й ёкодзуна. – Да и в Японии так всегда было. Молодые борцы приезжали из деревни в большой город чтобы прославиться!» В эпоху триумфа Мусасимару титул ёкодзуна одновременно носили четыре борца – два японца и два гавайца. Иностранцы тогда еще были в новинку, и публика с удовольствием ходила на них поглазеть.

Позади нас два борца подметают дохё – арену для схваток. День здесь начинается в половине пятого, когда даже птицы еще не щебечут. Борцы низших рангов постоянно живут в бэйя – «комнатах сумо», борцовских школах. Они готовят, стирают, убирают, обслуживают старших – так заведено испокон веков.

А Мусасимару теперь тренер в Мусасигава-бэйя. Когда он закончил карьеру борца и сложил с себя звание ёкодзуна, ему отрезали косу. Такова традиция. Уход из сумо стал для него облегчением. «Чтобы сохранить титул, ты должен постоянно побеждать. Трудно все время находиться в центре внимания. Ответственность ёкодзуна огромна».

Сейчас есть только один ёкодзуна, монгол Асасёрю. Школа Такасаго-бэйя, логово этого богатыря, – серая бетонная коробка в предместье Токио. Тренировка в самом разгаре. Борцы движутся вокруг дохё в полуприседе. Здесь царят боль и физическая сила. Иногда при столкновении головы с плечом или головы с головой, раздается звук, напоминающий гул колокола. Победитель остается на ринге в ожидании следующего противника. Правила просты: проигравшим считается тот, кто оказался за пределами арены или прикоснулся к земле любой частью тела кроме стопы. Существует 82 основных приема. Перед схваткой соперники внимательно смотрят друг другу в глаза – психологическая атака. Толстый здесь не значит лучший. Конечно, трудно выстоять, когда на тебя наваливается 200-килограммовая туша, но резкий уход в сторону, бросок через спину – и противник уже за пределами дохё.

Таких тяжелых тренировок, как в сумо, нет, пожалуй, ни в одном виде спорта. Борцы часами отрабатывают растяжку – все тяжеловесы легко садятся на шпагат. Позади нас раздаются монотонные удары, похожие на стук маятника в старинных часах. Это какой-то великан молотит ручищами по деревянному столбу – удар слева, удар справа, слева, справа. Критики считают, что методы подготовки борцов, которые не меняются уже триста лет, слишком жестоки. Традиционалисты возражают: предки знали, что делали, только так можно вырастить настоящих сумотори. В последнее время в сумо хотя бы ввели регулярные медицинские осмотры. Это особенно важно для тех, кто ушел из спорта. Ведь продолжительность жизни борца сумо ниже, чем у среднестатистического японца. А раньше они и до пятидесяти редко доживали. Дело в том, что многие отставные сумотори, прекратив тренировки, продолжают обжираться – какое сердце выдержит такие нагрузки.

Слышен только тихий голос тренера. Он дает указания, стоя в углу ринга. Выходит ёкодзуна. Борцы поглядывают на него исподтишка – не дай бог встретиться взглядом с сильнейшим! Асасёрю родом из Монголии, среди нынешних сумотори он далеко не самый высокий – 184 см, и даже не самый тяжелый – всего 148 кг. Но он лучший – первый борец за всю историю сумо, который выиграл все 6 ежегодных турниров, одержав 84 победы в 90 схватках. Это было в 2005 году.

В доброжелательном отношении к ученикам его заподозрить трудно. Как гласит философия сумо, жалость к сопернику ослабляет, не щади слабого – это сделает его сильным. Если во время тренировки ты проявил снисхождение к противнику, он сочтет это оскорблением. Асасёрю что-то бормочет, обращаясь к одному из молодых людей. «Хай», – отвечает тот и приносит бамбуковую палку, держа ее перед собой на вытянутых руках. Дважды бьет себя ею по голове, относит орудие наказания на место, возвращается и говорит: «Аригато». «Аригато» – значит «спасибо». «Хай» – значит да. Это единственные слова, которые дозволено произносить новичку. «Плохо дерешься. Слабак!» – «Хай». «Подмети пол!» – «Хай». «Возьми палку и стукни себя два раза по голове!» – «Аригато».

Все меньше мальчишек хотят заниматься древней борьбой, все труднее находить талантливых учеников. Кроме того, существует проблема Асасёрю. Вся привлекательность спорта – в непредсказуемости, зрителям скучно, если во всех турнирах побеждает один и тот же борец, к тому же не японец. Сумо – это часть японской культуры. Что будет, если здесь воцарятся чужеземцы? Сумо – это традиция, свод правил, формировавшийся веками. Но для нового ёкодзуна все это пустой звук. Монгол ведет себя неподобающим образом. Одержав очередную победу, он может шокировать зрителей, погрозив им кулаком, таскает противников за волосы, что категорически запрещено, критикует судей, пропускает траурные церемонии, а напившись как-то ночью даже разбил стеклянные двери своей бэйя. Асасёрю настоящая чума. Но он сильнее всех японских борцов.

К запаху масла примешивается аромат жареной курицы. Приняв душ, Асасёрю садится на татами, услужливо развернутый одним из борцов низшего ранга. Пока ёкодзуна не закончил трапезу, никто из них не посмеет притронуться к еде. Асасёрю подают виноград, курицу и тянконабэ – похлебку сумотори. Он восседает, как император Нерон на пиру, не хватает только женщин вокруг.

«Я, монгол, добился звания ёкодзуна. Какая разница японец я или иностранец, – говорит он. – Важно, чтобы дети, которые на нас смотрят, понимали: заниматься сумо – это прежде всего огромное удовольствие. Именно поэтому я стал таким сильным». В выражениях он не стесняется: «Жаль, но среди японцев сейчас мало сильных борцов». Монгол вообще любит поддразнивать своих коллег, говорит, им всем не мешало бы прокатиться на лошадях по монгольским степям – порастрясти жир. И они терпеливо сносят эти оскорбления, кто посмеет возразить чемпиону? Остается слабая надежда на конкурентов. Борцы Хакухо и Котоосю претендуют сейчас на звание ёкодзуна. Правда, они тоже иностранцы: один монгол, другой болгарин. Чтобы добиться благосостояния оба готовы на любые мучения. В былые времена в Японии младшие сыновья из крестьянских семей тоже поступали в школы сумо, чтобы не быть обузой для родителей.

«У японцев сегодня слишком сытая жизнь, у них задора нет. Я в детстве страстно мечтал о борцовской арене. Мой отец был борцом, – мрачно говорит Асасёрю. – Мир сумо жесток, не всякий выдержит такое». Ест ёкодзуна неопрятно, и кто-то из помощников проскальзывает вперед с салфеткой в узловатых пальцах, чтобы почтительно вытереть чемпиону щеку, к которой прилипла лапша. У Асасёрю семеро личных слуг. Они моют ему спину, сопровождают в качестве телохранителей. К ёкодзуна в Японии относятся со священным трепетом. Есть такая церемония: родители кладут маленьких детей на руки борцам. Младенец, который закричит громче всех, вырастет самым большим и сильным.

Асасёрю – звезда, у него есть «мерседес», «лексус» и «хаммер». С учетом премий, призовых и доходов от рекламы он зарабатывает примерно миллион евро в год. Из более чем 700 борцов 54 школ сумо жалованье получают только 70 человек, достигших ранга дзюрё. Борцы низших рангов должны сами выкручиваться. Иногда они устраиваются поварами, порой ассоциация обеспечивает их работой. У сотрудников службы безопасности, дежурящих на турнирах, такие же мощные тела и расплющенные уши, как у тех, кто выступает на ринге. Мир сумо – одна большая семья, и бывшему сумотори обязательно подыщут какое-нибудь местечко.

Асасёрю встает. Он собирается ехать домой. Напоследок еще немного балагурит, кричит нам «Ахтунг!» и «Хенде хох!» – в Монголии часто показывали советские фильмы о войне. Асасёрю – прирожденный шоумэн, в Европе его бы просто обожали, а здесь постоянно обвиняют в непочтительном отношении к японским святыням. Но где теперь встретишь настоящее почтение?

«Даже парни сегодня ходят с крашеными волосами», – вздыхает Токонака. Он уже 27 лет работает парикмахером в школах сумо, в этой профессии тоже своя строгая иерархия. «Они понятия не имеют о том, что такое почтительность. Развязно разговаривают со старшими, не знают, когда надо кланяться», – говорит он. Перед Токонака в ряд сидят борцы, он расчесывает их длинные волосы особыми гребнями (каждый стоит около 400 евро), укладывает прически – традиция, восходящая еще к эпохе Эдо, когда только самураи имели право носить косы. Молодежь часто приходит к нему пожаловаться на жизнь. Примерно треть не выдерживает уже после первых месяцев занятий. Правда, по словам Токонаки, сегодня учиться в школах сумо куда легче чем раньше. В былые времена вставать приходилось в два часа ночи. Теперь в бэйя есть телевизоры, видео-игры и журналы с фотографиями обнаженных женщин. «Но здесь еще помнят о традициях и почитают старших. Благодаря этому нам удается выживать в современном обществе», – говорит он.

У японцев есть понятие «Мир сумо» – особая вселенная. Однако она существует только благодаря спонсорам, зрителям и молодым людям, готовым в этот мир окунуться. «Мы стараемся идти в ногу со временем», – говорит господин Такасаго, сидя в своем офисе в штаб-квартире ассоциации сумо. Он хозяин Такасаго-бэйя, школы, в которой состоит Асасёрю. «Когда я был начинающим борцом, побои только шли мне на пользу, я становился сильнее. Но сегодня предпочитаю обучать молодых с помощью слов, а не тумаков», – рассказывает он. Такасаго-сан – коммерческий директор ассоциации. «Да, зрителей приходит все меньше. Определенную роль играет экономическая ситуация. Однако мы пытаемся улучшать сервис. Подаем еду, напитки. Даже подарки дарим», – говорит он.

Кардинальными такие меры не назовешь. Соревнования продолжают проводить по будням с 8 до 18 часов, система реализации билетов налажена плохо – их можно приобрести только через ассоциацию. Сумо претендует на звание олимпийского вида спорта, однако по правилам в каждой бэйя разрешено тренироваться только одному иностранцу. Ассоциация – это семья, сумотори, которые преклоняются перед традициями и не признают перемен. «Когда-нибудь у нас снова будет японский ёкодзуна, и сумо вновь обретет популярность», – говорит господин Такасаго. Он в строгом костюме и при галстуке.

Утром в Такасаго-бэйя мы видели, как после душа Такасаго-сан разгуливал, обмотав вокруг талии полотенце с Винни-Пухом. Так ему было явно комфортнее. В таком виде он пришел на тренировку, уселся с безучастным видом на стул, не глядя на перепачканных в грязи борцов, которые дружным хором пророкотали утреннее приветствие. Один из них помог ему влезть в шлепанцы, и мастер погрузился в чтение газеты, шумно потягивая чай и не обращая ни малейшего внимания на происходящее вокруг. Только иногда он смачно сплевывал на песок, в котором копошились борцы.