...среди них, пожалуй, следует признать графиню Амалию Адлерберг. Не исключено, что роль этой женщины в мировой политике середины XIX века была куда более значительной, чем принято считать.
Если сегодня спросить, кто такая Амалия Адлерберг, то многие недоуменно пожмут плечами. Лишь знатоки, возможно, скажут, что она в годы Крымской войны создала приют «для призрения сирот, детей беднейших жителей Симферополя и других приморских городов, разоренных в военное время» и что именно ей посвящено знаменитое стихотворение Федора Ивановича Тютчева «Я встретил вас».
Однако на самом деле участие Амалии Адлерберг в создании детского приюта ограничилось предоставлением денег на его содержание, а Тютчев посвятил свое стихотворение совсем другой женщине.
Фиаско Федора Тютчева
Происхождение Амалии Адлерберг покрыто тайной. Ее матерью была княгиня Тереза Турн-унд-Таксис, которая приходилась тетей российской императрице Александре Федоровне, жене Николая I. Пока князь был в Париже, княгиня будто бы завела роман с баварским дипломатом графом Максимилианом Лерхенфельдом, в результате чего на свет появилась внебрачная дочь, которую назвали Амалией. Случилось это в 1808 году.
Некоторое время малютка пребывала на попечении родственников княгини, а затем жила в мюнхенском дворце Лерхенфельдов. Это противоречило тогдашним обычаям, согласно которым ребенок, зачатый в грехе, должен был отправиться на воспитание в приемную семью. Еще более странным выглядит то, что, когда Амалии исполнилось 15 лет, гессенский герцог Людвиг I разрешил ей именоваться графиней Лерхенфельд, хотя у нее не было на это никаких прав. Это косвенно подтверждало слухи, что в действительности отцом Амалии был прусский король Фридрих-Вильгельм III.
Летом 1822 года в Русскую дипломатическую миссию в Мюнхене был принят на службу сверхштатный чиновник, губернский секретарь Федор Тютчев. Хотя ему к тому времени было лишь 18 лет, он успел окончить Московский университет и подавал большие надежды. Впрочем, не чужд он был и мирских утех, умело обольщая барышень романтическими беседами. Граф Соллогуб вспоминал: «Много раз случалось на моем веку слушать рассказчиков, но ни один из них не производил на меня такого чарующего впечатления, как Тютчев».
На одном из светских приемов Тютчев познакомился с очаровательной графиней Амалией Лерхенфельд, которая поразила его красотой и непосредственностью. Они часто совершали прогулки по живописным окрестностям Мюнхена, в ходе которых Федор старательно околдовывал девушку своими стихами. Кончилось дело тем, что молодые люди решили пожениться.
Однако возникли неожиданные проблемы. Столбовые дворяне Тютчевы наотрез отказывались благословить Федора на брак с бедной да к тому же незаконнорожденной немкой. В свою очередь, родственники Амалии и слышать не хотели о каких-то Тютчевых, предком которых был крымский татарин, уроженец Сугдеи (Судака) по имени Дуджи.
В конце XIII века он сопровождал знаменитого венецианского путешественника Марко Поло в путешествии по Московии да так там и осел. От Дуджи ведет свое происхождение родоначальник знатного дворянского рода Тютчевых — сподвижник князя Дмитрия Донского «хитрый муж» Захарий Тутчев. Богатством Тютчевы не могли похвастать, так что родственники Амалии не видели решительно никаких оснований для того, чтобы дать согласие на брак.
Федор предложил Амалии обвенчаться тайно и уехать в Россию, но девушка благоразумно отказалась, сославшись на то, не может огорчить любимую тетушку. 23 ноября 1824 года огорченный Федор Тютчев написал стихотворение, которое начиналось словами:
Твой милый взор, невинной страсти полный,
Златой рассвет небесных чувств твоих
Не мог, увы, умилостивить их.
Хотя в Мюнхене было немало представителей других европейских стран, Амалия предпочитала оставаться в окружении российских дипломатов и вскоре вышла замуж за непосредственного начальника Тютчева, первого секретаря миссии барона Александра Крюденера, который был старше ее на двадцать два года. Чем он так прельстил родственников Амалии, остается только гадать. Тютчев был в ярости, дело чуть не дошло до дуэли.
Однако горевал поэт недолго, принявшись вместе с Генрихом Гейне ухаживать за двумя сестрами — Элеонорой и Клотильдой. Гейне в письмах к знакомому писал: «Знаете ли вы дочерей графа Ботмера из Штутгарта? Одна из них (Элеонора), пусть не самая юная, но бесконечно очаровательная, тайком замужем за моим лучшим здесь другом — русским дипломатом по имени Тютчев».
Хитрость самого высокого порядка
В 1836 году барон Крюденер получил назначение в Петербург. Там Амалия произвела фурор. Князь Вяземский в письме к жене не смог не упомянуть о появлении на балу баронессы Крюденер: «Была тут приезжая саксонка, очень молода, бела, стыдлива». Великосветский Петербург вовсю судачил о тайне ее происхождения, обращая внимание на царственную осанку дамы и некоторое сходство с прусским королем.
К тому же выяснилось, что баронесса обладает хорошим голосом, прекрасно поет и музицирует. Вскоре на нее обратил пристальное внимание император Николай I. Он подарил прекрасной Амалии имение с парком и дворцом, где стал частым гостем. Помимо императора, особое расположение к Амалии выказывал также начальник III отделения собственной его величества канцелярии граф Александр Бенкендорф, которого баронесса вроде бы даже уговорила принять католичество.
Великая княгиня Ольга Николаевна писала об этом увлечении графа: «Она пользовалась им холодно, расчетливо распоряжалась его особой, его деньгами, его связями, где и как только ей это казалось выгодным. Под добродушной внешностью, прелестной, часто забавной натурой скрывалась хитрость самого высокого порядка».
Тютчеву тем временем жилось нелегко. Карьера у него не складывалась, да и не могла сложиться государственная карьера у автора стихов, подобных этим:
Куда сомнителен мне твой,
Святая Русь, прогресс житейский!
Была крестьянской ты избой —
Теперь ты сделалась лакейской.
По инициативе министра графа Карла Нессельроде Тютчев был лишен званий и уволен со службы. Считается, что он был восстановлен на службе благодаря тому, что опубликовал в европейских изданиях несколько статей, которые понравились императору, однако высказываются предположения, что в действительности автором этих статей была баронесса Амалия Крюденер.
Пруссия в ту пору весьма опасалась оказаться между молотом и наковальней, между Англией и Францией с одной стороны и Россией с другой, а потому ей было на руку натравливать эти страны друг на друга. Именно эту цель и преследовали статьи за подписью Тютчева, противопоставляющие самодержавный Восток и революционный Запад.
Как бы то ни было, но дела у Тютчева пошли на поправку. Он писал жене, что его принял сам Бенкендорф, который «был необыкновенно любезен со мной, главным образом из-за госпожи Крюденер». Похоже, эта женщина, которая была в доверительных отношениях со многими царскими сановниками, включая императора, занималась тем, что позже назовут политическим шпионажем, причем делала это весьма успешно.
В 1843 году барон Александр Крюденер был назначен на ответственную должность посланника при дворе короля Швеции и отправился в Стокгольм. Баронесса, сославшись на плохое самочувствие, осталась в Петербурге. Через пять лет у нее родился сын, которого она в честь отца назвала Николаем. Император сделал вид, будто он совершенно ни при чем, демонстративно обвиняя Амалию в неблагодарности и непомерной жадности к деньгам, но в светских кулуарах высказывалось мнение, что одно другому не мешает.
В 1852 году Александр Крюденер, не выдержав напряженной дипломатической работы, умер, и общественность, затаив дыхание, стала ожидать, чем закончится эта история. Вскоре было объявлено, что отцом ребенка является 29-летний граф Николай Адлерберг. В это, конечно, никто не поверил.
Всем было известно, что за Амалией волочился граф Владимир Адлерберг, которому Николай приходился сыном. Кроме того, все знали, что Николай дамским полом сроду не интересовался, как, впрочем, и мужским. В 19-летнем возрасте после окончания Пажеского корпуса он был назначен флигель-адъютантом императора, затем принимал участие в военных действиях на Кавказе и в венгерской кампании 1849 года. За проявленное мужество был произведен сначала в штабс-капитаны, потом в полковники, награжден именным золотым оружием.
Однако спустя несколько лет, сославшись на болезнь, подал в отставку и уехал в Палестину, где вел жизнь затворника. В июне 1853 года Адлерберг был возвращен на службу и посажен в кресло таганрогского градоначальника. Ничем особым себя не проявил, но и не опорочил. В ноябре 1854 года Николай Адлерберг был назначен военным губернатором Симферополя и гражданским губернатором Таврической губернии. Через год состоялась его свадьба с Амалией. Невеста была старше жениха на 11 лет, но выглядела очень привлекательно.
Таинственные инициалы
В Симферополе новоиспеченная графиня Амалия Адлерберг чувствовала себя, как в ссылке. В сущности, это и была ссылка, причем отправил ее на окраину империи не кто иной, как император Николай I. Возможно, для того, чтобы она полюбовалась плодами своего труда — Крымской войной.
В Симферополе великосветская дама не знала, чем себя занять, но не сетовала на судьбу, предполагая, видимо, что дело могло обернуться куда хуже. Когда к ней обратились с просьбой поддержать детский приют для сирот, она с готовностью откликнулась, причем не только сама предоставила необходимые средства, но и убедила других присоединиться к ней. Однако создала этот приют вовсе не она.
В 1854 году предшественник Адлерберга таврический губернатор Владимир Пестель (брат декабриста П. Пестеля) обратился к новороссийскому генерал-губернатору с просьбой разрешить открытие приюта. На должность руководителя этого заведения он предложил «вдову генерала от инфантерии, героя Монмарта и Парижа А. Рудзевича — Марфу Евстафьевну».
По справедливости основательницей приюта, который был открыт 31 декабря 1854 года, следует считать именно Марфу Рудзевич. Почему же, в таком случае, в 1857 году приюту было присвоено имя графини Адлерберг? Видимо, императрица Мария Александровна (супруга Александра II) сочла, что с Амалией поступили излишне жестоко, и стремилась загладить вину перед ней.
В мае 1856 года граф Николай Адлерберг был переведен на службу в Русскую миссию в Берлине, а через десять лет назначен финляндским генерал-губернатором. Вероятно, это было связано с тем, что Амалия Адлерберг избегала петербургского общества, которое стало свидетелем ее взлета и падения.
Зато в ее домах в Берлине и Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) всегда царили веселье и оживление. Даже приближаясь к восьмидесятилетию, графиня Амалия сохраняла живость ума, интерес к жизни, царственные манеры и походку молодой девушки. Рассказывают, что, когда молодежь устраивала домашние концерты и составляла программу романсов и арий, графиня Амалия настоятельно просила не исполнять романсы на стихи Федора Ивановича Тютчева. Возможно, ей было больно вспоминать о своей первой любви.
Впрочем, не исключено, что Амалия Адлерберг была обижена на Тютчева за то, что самое проникновенное стихотворение он посвятил другой женщине.
Отдыхая в июне 1870 года в Карлсбаде (нынешние Карловы Вары), Тютчев написал бессмертные строки:
Я встретил вас, и все былое
В отжившем сердце ожило…
Это стихотворение имеет посвящение: «К.Б.». Поначалу решили, что это означает «Крюденер, баронессе», хотя уже Валерий Брюсов высказывал сомнения на этот счет. Совсем недавно было установлено, что Амалия Адлерберг летом 1870 г. в Карлсбад не приезжала.
С кем же встретился Тютчев? С сестрой своей покойной жены Клотильдой Ботмер, за которой когда-то ухаживал Генрих Гейне. Амалия Адлерберг, прочтя строки «И то же в вас очарованье и та ж в душе моей любовь» и доподлинно зная, кому они посвящены, возможно, упрекнула поэта в непостоянстве.
Она умерла летом 1888 года, пережив Федора Тютчева на пятнадцать лет. Сейчас об Амалии Адлерберг напоминает лишь ее портрет во дворце Нимфенбург в Мюнхене, где представлены портреты самых красивых женщин XIX столетия.
31.05.2012 09:00