Одним из наиболее пронырливых жуликов, промышлявших в 20—30-е годы на ниве таинственного украинского прошлого, был некий Илько Борщак, которого беглые бандеровцы почитали как «видатного історика». Именно этот проходимец запустил в оборот мифы, что аэропорт Орли под Парижем назван в честь гетмана Орлика, что неграмотный атаман Сирко, никогда не бывавший за границей дальше Крыма, якобы взял Дюнкерк во главе полка запорожцев, нанявшихся на французскую службу, и что короли Франции присягали на Евангелии, привезенном из Киева дочерью Ярослава Мудрого Анной.
На поверку все это оказалось бредом. Деревня Орли существовала под таким названием еще во времена древних римлян — за полторы тысячи лет до рождения Орлика, который и гетманом-то никаким не был. Вместо Сирка под Дюнкерком обнаружился, как показывают документы, французский полковник барон де Серо. А кириллическое Евангелие, приписанное Борщаком Анне Ярославне, в реальности было болгарской работы и попало во Францию через триста лет после смерти этой киевской принцессы!
Но Борщак, которого постоянно хватали за руку при выявлении очередной порции лжи, не унывал и выдавал на-гора все новые и новые исторические фантазии, которым, нужно заметить, нельзя отказать в увлекательности. На его удочку попадались даже советские «академики» — не меньшие жулики, чем Борщак, только намного более скучные.
Вершиной борщаковского мифотворчества следует считать псевдоисторический труд «Наполеон и Украина» — имеющий такое же отношение к реальности, как вышедшая уже в наши дни «монография» одного из современных последователей покойного Борщака «Тарас Шевченко и флот». Действительно Тарас Григорьевич некоторое время жил в Петербурге, на берегу Балтийского моря, и даже делал зарисовки морей Каспийского и Аральского во время военной службы. Но превращать его на этом основании в «моряка» и «флотоводца» так же некорректно, как называть капитаном пассажира круизного лайнера.
«НАРОДЫ УКРАИНЫ, ТАТАРИИ И КАМЧАТКИ». Так и с Наполеоном. Украина, конечно, занимала в мыслях всемирно известного корсиканца некоторое место. Известна даже точная дата, когда он впервые задумался о ней — 1805 год. Тогда, победив русскую армию под Аустерлицем, Наполеон заявил в одном из своих меморандумов, что в этой великой схватке на полях Моравии сошлись уроженцы Франции — «нормандцы, гасконцы, бретонцы и бургундцы» и «народы Украины, Камчатки, Великой Татарии», имея в виду солдат императора Александра Первого.
Эта фраза показывает, как широту географического видения великого человека, так и ее приблизительность. Ставя «народы Украины» в один ряд с «народами Камчатки», европейский завоеватель не делал между ними особой разницы, хотя ни одного камчадала, в отличие от предков нынешних украинцев, в русской императорской армии тогда не служило.
В общем, что камчадал, что украинец, что чукча с татарином для Наполеона было все равно. Однако Борщак на основании нескольких подобных упоминаний Украины в бумагах французского императора сделал вывод, что Наполеон собирался «освободить» Украину из-под русского «ига» и превратить ее в независимое государство.
Уже в наши дни развеяли и этот миф Борщака. Причем сделали это во Львове, где в 2007 году Украинский католический университет издал книгу Вадима Ададурова «Наполеоніда» на Сході Європи: уявлення, проекти та діяльність уряду Франції щодо південно-західних окраїн Російської імперії на початку XIX століття». Этот толстый 560-страничный труд содержит, как обширный анализ подлинных планов Наполеона в отношении Украины, так и публикации полных текстов документов из французских архивов, где упоминается наша земля.
Итак, какую же Наполеониду и из чего собирался создавать французский император?
Накануне вторжения в Россию французский генеральный штаб и министерство иностранных дел пытались понять, с кем же им придется иметь дело на территориях, которые предстояло завоевать. Чаще всего местных жителей французы в этих архивных документах называли «туземцами» — тем же термином, каким описывали дикие племена на островах Тихого океана или индейцев в Канаде.
Вряд ли это делало честь французской бюрократической мысли. Ведь вскоре эти «туземцы», вступив в 1814 году в Париж, показали, что совершенно не похожи на ирокезов и гуронов. Но таково уж было плачевное состояние французской географической науки. Отставала она от требований времени! Настолько отставала, что навеки осталась в истории фраза Наполеона после взятия Москвы: «Напрасно говорили мне наши ученые о русских морозах — тут климат, как у нас в Фонтенбло». Сказано это было в сентябре 1812 года, а уже в ноябре дуло так, что пришлось утепляться отобранными у баб пуховыми оренбургскими платками и драпать домой — в Гасконь и Бургундию!
Правда состоит в том, что никакой особой разницы между русскими и украинцами французы в то время не видели. Зато они почему-то различали украинцев и малороссов. В 1812 году министерство иностранных дел Франции составило «Статистическое описание Черниговской и Полтавской губерний» — территорий, куда вскоре могли попасть войска Наполеона.
Цитирую по документу в книге «Наполеоніда» на Сході Європи»: «Мешканцями є на загал малороси, іменовані таким чином на противагу Великоросії, і українці, відповідно до становища їхнього краю на кордоні Російської імперії. Самі вони називають себе черкасами, а ті з них, що відбувають за вимогою уряду військову службу, — козаками. В 1654 році вони прийняли протекторат Росії, а більша частина з них перейшла з Правобережжя Дніпра на Лівобережжя… Колишні козаки, що стали заміською міліцією, сплачують, як і в інших губерніях, подушний податок, проте вони не стали кріпаками шляхти… У цих губерніях мешкає велика кількість великоросів. Є німці, шведи й інші колоністи. Тут знаходяться також серби, молдавани, поляки, вірмени, євреї, греки і богемці, кількість яких невідома».
Как видим, французы уже тогда отмечали многонациональный состав населения Украины. Что же касается «характера и обычаев», как сказано в процитированном документе, малороссов и украинцев, то «їхній фізичний і моральний характер, коли йдеться про головні риси, є ХАРАКТЕРОМ ВЕЛИКОРОСІВ. Той самий зріст, та сама будова тіла, та сама схильність до веселощів, до пісні, до міцних настоянок».
«ЛЮБЯТ ВИНО И ВОДКУ». Иными словами, французский МИД не видел особой разницы между русскими и украинцами! Для Наполеона и его окружения это было, в общем, одно и то же. Особенно же налегали информаторы императора на любовь украинских «туземцев» к крепким напиткам: «Вони до крайнощів полюбляють пиво та горілку». Некоторую озадаченность у французских дипломатов вызвал только язык, на котором говорили уроженцы Украины. В конце концов, французские паганели решили, что «мова козаків є діалектом польської».
Это симпатичное население, мало чем отличающееся от великороссов, но разговаривающее на диалекте польского языка, могло стать, по мнению некоторых советников Наполеона, замечательным материалом для создания новых государств. К тому времени французы уже сколотили из разрозненных княжеств Итальянское королевство и собирались применить полученный опыт на загадочном Востоке. Среди проектантов будущего в окружении Наполеона особенно активным оказался некий польский генерал Михал Сокольницкий. В своей докладной записке, поданной на рассмотрение императору в конце 1811 года, он предложил всю территорию Украины до Днепра отдать воссозданной Польше, а на ее восточных границах создать пояс карликовых государств-лимитрофов, подконтрольных полякам, как самым верным союзникам Наполеона.
Записка Сокольницкого называлась «Меморандум о политике России и восстановлении Польского королевства». Именно этот бравый генерал был настоящим автором «Наполеониды». Эта страна должна была занять свое место наряду со Смоленским, Полтавским и Черниговским герцогствами в поясе антирусских государств, которыми планировалось стянуть после победы над Россией усохшую империю восточных славян. В Наполеониду должны были войти земли бывшего Крымского ханства и Кубань — то есть то, что после завоеваний Екатерины II стало называться Новороссией, или Тавридой, — нынешние Одесская, Николаевская, Херсонская и Донецкая области современной Украины. Плюс, естественно, Крым.
Сокольницкий считал, что термин Таврида «опорочен» Екатериной II. Поэтому он предложил для нового государства более «чистое» название — Наполеонида. За каждой строчкой этого документа торчали уши хитрого поляка, пытавшегося сыграть на тщеславии французского императора. Ну, кому же не захочется назвать своим именем целую страну? Вот это и был единственный «французский» проект, придуманный польским жуликом, который уже другой жулик — Илько Борщак — выдавал в XX веке за «план Наполеона по восстановлению Украины».
Почему Сокольницкий считал, что название «Таврида» было скомпрометировано Екатериной II? Что плохого в том, что эти земли были отобраны у крымского хана и турок, захвативших их когда-то? Да только то, что взяли их русские, а не поляки, планировавшие некогда свою Речь Посполитую «от можа до можа» — то есть от моря Балтийского до моря Черного. А так как Екатерина II, пока поляки гуляли, еще и разделила, вместе с пруссаками и австрийцами Польшу, кипевшую раздорами то, естественно, по мнению обиженного польского генерала, все деяния императрицы — сплошной «компромат».
Русофобия Михала Сокольницкого усугублялась еще и тем, что был он генерал битый. Причем все теми же русскими Екатерины II. Смолоду он успел повоевать против войск Суворова, попал в плен, при Павле I был отпущен, уехал во Францию и там формировал легионы из польских эмигрантов. На русских генерал имел старый больной зуб, нывший при любом упоминании о «северных варварах», которые так здорово наваляли польскому «герою».
Как любому битому генералу, Сокольницкому было трудно признать, что победители лучше, сильнее и умнее, чем он. Он жаждал реванша — хотя бы французскими руками, и даже утверждал, что русские офицеры — трусы. «Русский офицер всегда норовит спрятаться за чужой спиной», — утверждал Михал Сокольницкий в своем меморандуме, на основании «боевого опыта», а среди русских генералов, по его уверениям, «нет ни одного, кто подтвердил бы на деле свои таланты». И даже сам Суворов, если верить заявлениям битого поляка, сохранившимся во французском архиве, только «имел репутацию неустрашимого вояки. В действительности же он таковым прикидывался только для того, чтобы побуждать солдат бросаться в бой».
Вот в такой голове (к тому же не очень молодой — генералу шел 52-й год) и родился план переустройства Восточной Европы. Буквально он писал Наполеону следующее: «Надежно оградить Польшу от России можно было бы с помощью цепи федеративных герцогств, которые имели бы точно такую же, как в Польше, Конституцию и находились бы под ее непосредственной протекцией, но правительства которых назначал бы лично Великий Император… На тот случай, если бы это предложение было одобрено, я бы осмелился, единственно ради формы, дать краткий и существующий пока что только в моем воображении обзор сил и границ некоторых из этих герцогств».
ЦЕПЬ АНТИРУССКИХ ГЕРЦОГСТВ. Дальше Сокольницкий перечисляет придуманные им «государства»: Ливонское герцогство, Полоцкое, Смоленское, Мстиславское, Черниговское, Полтавское. И, наконец, доходит до самого интересного: «Затем шли бы различные казачьи орды — главным образом те, что известны под названием запорожских, то есть расположенные за порогами, а также те, что обитают в долине Донца.
Эти последние, будучи объединенными с крымскими татарами, могли бы сформировать единое государство, звучное имя которого Таврида, ныне оскверненное, было бы заменено на другое — Наполеонида. Это государство состояло бы из: 1) заднепровской части губернаторства Екатеринославского; 2) губернаторства Тавридского; 3) долины Донца до слияния этой реки с Доном, который от места впадения в Азовское и Черное моря до устья Днепра служил бы ему границами на юге».
Как видим, ни о какой независимой, тем более «соборной» Украине речь в этих воистину «наполеоновских» планах не шла — только о буферных крошечных государствах. На территории нынешней Украины советник Наполеона собирался нарезать их сразу три! А все остальное — отдать Польше. И при этом уверял, что «запорожские казаки… могут стать первыми, кто поднимет восстание».
В реальности все получилось с точностью до наоборот. Девятнадцать казачьих полков, сформированных на территории Украины российским правительством, дошли до Парижа! Сам же генерал Сокольницкий закончил жизнь при весьма комичных обстоятельствах. После победы над Наполеоном бывшее Герцогство Варшавское было включено в состав Российской империи под именем Царства Польского на правах весьма широкой автономии. У Царства Польского была своя конституция, парламент и даже армия, считавшаяся теперь частью российской! В ее состав Александр I разрешил включить всех поляков — ветеранов наполеоновских войн, совсем недавно воевавших против Кутузова, и украинских казаков!
Глупейшее и недальновидное решение имперского правительства! Ведь в 1830 году польская армия восстанет против России, и для ее подавления придется снова формировать полки малороссийского казачества и назначать во главе русских сил полтавчанина фельдмаршала Паскевича. Но так было! Из истории нельзя выбрасывать ничего.
На службу в армию Царства Польского поступил и генерал Сокольницкий. Правда, служил он в ней недолго — в 1816 году на параде его сбросила лошадь. Генерал выпал из седла, больно ударился переполненной идеями головой о твердую поверхность плаца и… умер. А рожденная его фантазией Наполеонида утонула, как Атлантида. Но в отличие от Атлантиды, ушедшей, если верить Платону, под воду, Наполеонида скрылась в пучине бюрократических бумаг, оставленных наполеоновской Францией.