Для нас в случае широкомасштабной российской агрессии есть два пути. Первый путь – это нанесение максимального урона российским войскам. И второй – это построение мощной системы территориальной обороны. Для того, чтобы бесчинствующие сейчас на Донбассе оккупанты, если Путин решится на открытую агрессию, понимали, что Украина – это интересное место, куда вход – рубль, а выход – два, то есть, что создана база партизанской войны, что каждый шаг по украинской земле будет оборачиваться для россиян большой кровью.
Мы, к сожалению, не можем просчитать порог так называемых неприемлемых для России потерь. Любое государство имеет порог потерь, после достижения которого желание вести боевые действия пропадает. Например, США во Вьетнаме. Они могли продолжать свое присутствие, ресурсов у Америки было завались. Но они достигли такого напряжения в обществе (помните эти антивоенные марши и так далее), когда вынуждены были свернуть операцию.
Присутствие той же американской армии в Сомали свернулось из-за одной операции. "Черный ястреб" – это же фильм, снятый по реальным событиям. Тогда в операции погибло, по-моему, 19 американских морских пехотинцев – и это оказался порог, после которого США сказали: все, мы оттуда уходим, если кому-то нравится – направляйте свой контингент в Сомали, а мы в этом больше не участвуем.
Какой этот порог для Путина – понять абсолютно невозможно. Будет ли это 50 тысяч солдат или 150 тысяч – сказать нельзя. Любая армия всегда готовится к наиболее масштабной угрозе, какой бы маловероятной она ни была. И мы должны готовиться к самому пессимистическому сценарию. У нас нужно создавать модель фактически как в Швейцарии – с хранением дома стрелкового оружия, созданием базы партизанской войны, с обучением молодежи начиная со школы – медицинская помощь, огневая подготовка и так далее. Другого варианта у нас нет, если мы хотим иметь какие-то гарантии, что Путин, даже если начнет открытую агрессию, очень быстро ее закончит.